Ханс-Йоахим Шульце - Документы жизни и деятельности И. С. Баха
Таково краткое жизнеописание человека, который снискал совершенно исключительную честь музыке, своему отечеству и своему роду.
Если на свете когда-либо был композитор, доведший многоголосие[435] до наивысшего его совершенства, то это, конечно же, был наш покойный Бах. Если когда-либо музыкант искуснейшим образом претворил в практику потаеннейшие тайны гармонии, то это, конечно же, был наш Бах. Никто не вложил в эти, казалось бы, сухие ухищрения так много изобретательных и небывалых тем, как он. Стоило ему услышать какую-нибудь тему — и он как бы мгновенно отдавал себе отчет в том, что из нее можно извлечь по части приемов письма. Мелодии его — хотя и непривычные, но всегда разные, полные изобретательности и не похожие на [мелодии] других композиторов. Его серьезная натура преимущественно (с. 236) тяготела к музыке трудоёмкой, серьезной и глубокой, но — когда это представлялось нужным — он легко мог, особенно в игре на инструменте, перестроиться на легкий и шутливый лад. Постоянное упражнение в отработке многоголосных сочинений придало глазу его такую зоркость, что в сложнейших партитурах он одним взглядом мог охватить все совместно звучащие голоса. Слух его был настолько тонок, что он обладал способностью — при прослушивании сочинений с наибольшим числом голосов — обнаруживать малейшие ошибки [исполнителей]. Вот только жаль, что ему редко выпадало счастье находить для своих произведений только таких исполнителей, которые лишали бы его необходимости прибегать к этим — огорчительным для него — замечаниям. В деле управления ансамблем [инструменталистов и певцов] он был очень четок, а в отношении выдерживания темпа (надо сказать, что обычно он брал темпы весьма подвижные) — исключительно уверен.
Пока что никто не может нам противопоставить ничего, кроме одной лишь [теоретической] возможности существования еще более искусных исполнителей органной и клавирной музыки, и до тех пор, пока положение это не изменится, нас никто не вправе упрекать в том, что мы имеем смелость утверждать: наш Бах был величайшим мастером игры на органе и клавире из всех когда-либо существовавших. Вполне возможно, что тот или иной знаменитый музыкант очень многого достиг в деле [исполнения] многоголосной музыки на этих инструментах; но разве он в этом так же силен (будь то игра руками или ногами), как силен был в этом Бах? Тот, кто имел удовольствие слышать его и других (и притом умеет быть выше предрассудков), не сочтет поставленный вопрос необоснованным. Мало что сможет возразить в ответ на высказанное здесь суждение и тот, кто обратится к баховским сочинениям для органа и клавира, которые он, как о том всем известно, исполнял сам, и притом с наивысшим совершенством. Как неожиданны, как новы, как выразительны, как прекрасны были его [мелодические] находки во время прелюдирования! И с каким совершенством он претворял их в звучащую реальность! Все пальцы были у него развиты в одинаковой мере, все были в одинаковой мере приспособлены к достижению безупречнейшей чистоты игры. Он придумал такую удобную аппликатуру, что ему ничего не составляло (с. 237) предельно легко и свободно справляться с самыми большими трудностями. До него наиболее выдающиеся исполнители на клавишных инструментах в Германии и в других странах мало пользовались большим пальцем. Тем лучше умел его применять он. Двумя ногами он мог воспроизводить на педали то, что иному — отнюдь не беспомощному — исполнителю с превеликим трудом удается сыграть пятью пальцами. Он не только знал, как обращаться с органом, в высшей степени совершенства владел искусством соединения разных регистров и каждый регистр умел использовать, сообразуясь с присущими ему свойствами, но и самым основательным образом разбирался в органостроении. Последнее он особенно убедительно доказал, в частности, при проверке нового органа в церкви <св. Иоанна>, недалеко от которой покоятся ныне его останки. Изготовитель этого инструмента <(Иоганн Шайбе)> был тогда уже в весьма преклонном возрасте. Это была, пожалуй, самая пристальная проверка органа из всех когда-либо предпринимавшихся. В конечном счете, полнейшее одобрение инструмента, публично высказанное нашим Бахом, принесло немало чести не только органному мастеру, но и — в связи с некоторыми обстоятельствами — самому Баху.
Никто не умел лучше, чем он, составлять диспозиции[436] к новым органам и выносить свою оценку таковым. И невзирая на всю эту осведомленность в премудростях органного дела — ему, как он неоднократно жаловался, тем не менее, никогда не удавалось заполучить в долговременное пользование по-настоящему хороший орган. Это обстоятельство лишило нас многих — так и не записанных и никогда никем не услышанных — прекрасных творений органной музыки, которые он в противном случае записал бы и, таким образом, обнародовал бы то, что у него было в голове. Клавесин он умел настраивать в такой чистой и верной темперации, что прекрасно звучали все тональности. Он и слышать не хотел о тональностях, которых якобы следует избегать по соображениям строя. Да что там, обо всех его достоинствах просто не расскажешь.
Что касается моральных черт его характера, то пусть на сей счет высказываются те, кто общался с ним и пользовался его дружеским расположением, будучи свидетелем его честности по отношению к богу и к ближним. (с. 238) <Добавление Лоренца Мицлера:> В «Общество музыкальных наук» он вступил в 1747 году, в месяце июне, по побуждению надворного советника Мицлера, большим другом которого он был и которого обучал игре на клавире и композиции еще в ту пору, когда тот учился в Лейпциге. Наш покойный Бах, правда, не вдавался в глубокие теоретические рассуждения относительно музыки, но зато очень силен был по части практики. В «Общество» он представил обработку хорала «С высот небесных я схожу», которая затем была награвирована на меди. Он представил туда также канон,[437] награвированный на доске IV (лист 16), и, безусловно, еще немало сделал бы [для «Общества»], если бы не краткость срока его пребывания в оном — всего лишь три года. […]
[К. Ф. Э. Бах и И. Ф. Агрикола (в «Музыкальной библиотеке» Л. Мицлера). — Лейпциг, 1754 г.]
[438] По существу, первая биография И. С. Баха. Этот текст был опубликован (в последнем томе «Музыкальной библиотеки») как составная часть раздела, озаглавленного: «Памятник трем скончавшимся членам „Общества музыкальных наук“, или Жизнеописания Георга Генриха Бюмлера, бранденбургско-ансбахского капельмейстера, Готфрида Генриха Штёльцеля, саксонско-готского капельмейстера, и Иоганна Себастьяна Баха, лейпцигского музик-директора».
