Таня Перес - Дитя дорог
55.
На следующий день я купаюсь в ванне у моей тети Раи.
Я страшно довольна и счастлива от этой роскоши и красоты. Трудно описать это чувство ребенка, который провел три года или даже больше, в грязи, в ужасном холоде, со вшами и вообще со всякой гадостью, которая меня окружала. Трудно описать чувство, когда входишь в чистую прозрачную душистую и горячую воду. Мыло! Мыло! Как приятно мыться мылом! Настоящим пахучим мылом! В Балте у нас было только стиральное мыло и того тоже было довольно мало.
Тетя Рая не завтракала. Она только пила кофе. А я наоборот – ела, ела, ела! Я не могла остановиться! Колбасы, сыры, горячий хлеб. Какое счастье! тетя рая смотрела на меня счастливой улыбкой. Она не была рада, отпуская меня в город. Она даже хотела мне запретить выходить.
– Ты заблудишься на улицах! Куда бога ради ты хочешь идти?
– В сиротский дом.
– Где это?
– Не очень далеко. Надо сесть на трамвай и ехать прямо на нем. В чем проблема?
– Боже мой, зачем?
– Я хочу купить часы для Элиэзера.
– Кто это Элиэзер? Сколько ему лет?
– Пять лет. Он брат моей подруги, которая зачем-то осталась в Балте. Кроме этого он со своей старшей сестрой хотят пойти кушать пирожные.
– Иди, иди, моя милая.
Рая повернула голову, чтобы я не увидела слезы на ее глазах. Эти новые открытия, эта новая ситуация были очень трогательными. Она поцеловала меня в щеку и написала на бумаге свой адрес, в случае если меня задержат. У меня не было документов. За теми, которые были в Транснистрии и попали в главный город Румынии, следила полиция. Они не имели права жить в этом городе без учета в полиции. Я не относилась к этому серьезно.
Я выбежала в город. Я полетела до первой станции трамвая и прыгала на месте, чтоб слышать, как каблуки стучат по асфальту. А трамвай сам по себе был чем-то необыкновенным. Я заплатила контролеру, побежала в конец трамвая и уселась прямо напротив выхода. Мне было очень важно видеть через стеклянную дверь угол, на котором я должна сойти. Какая неожиданность. Я вижу, что у меня хорошая память способность ориентироваться на местности.
«Бинг» – трамвай останавливается, и я выхожу. И что видят мои глаза? Вся группа ждут меня у двери. Впереди Элиэзер с сестрой, немного позади светловолосая девочка с косичками. Они меня окружают, целуют и обнимают все сразу. Я безумно рада. Новая девочка говорит, что она очень рада и хочет посмотреть на город. Элиэзер возглашает покровительственным голосом:
– Она хорошая, она симпатичная. Я даже дам ей кусок моего пирожного!
– Хорошо, – говорю я.
Этот был очень счастливый день. Мы ели пирожные всех видов. Мы все пошли к парикмахеру помыть голову! Все! Парикмахер был очень доволен моими красивыми волосами и даже предложил мне сделать «перманент»! я сразу же согласилась. Если по правде, я абсолютно не знала о чем речь.
– Вы немножко погуляйте вокруг. Только не теряйтесь. Через час будьте тут. Мы купим часы, а потом пойдем фотографироваться.
Когда они вернулись, увидели, что я реву в три ручья.
– Я похожа на сумасшедшую овцу!
Я прошу парикмахера, чтобы он разгладил хотя бы верхнюю часть. Результат был еще хуже – теперь я была похожа на овцу двух видов! Трое из детей смотрят на меня и жалеют.
– Это ничего! – сказал Элиэзер по-русски. – Все вши пойдут к черту!
Женщины, которые ждали своей очереди, повернули головы, когда услышали слово «вши». Они знали русский язык. Они были из наших. Парикмахер подошел ко мне и сказал по секрету на ухо:
– У вас были гниды. Теперь вы от них избавились навсегда. Я знаю, что это не совсем красиво, что я сделал. Но я должен был использовать самое сильное средство.
Я поняла. Заплатила. Мы вышли. Сестра Элиэзера сказала:
– Завтра я тоже пойду сделать перманент.
– Понимаю – говорю я.
Мы остановились в кондитерской. Я не ем. Боясь реакции тети Раи, когда она увидит эту овцу на моей голове. Историю со вшами она наверно не поймет. Лучше я ничего не буду рассказывать. Пусть она подумает, что я просто стала модницей. К обеду я вернула детей в приют. Я вижу, что все шепчутся с испуганными лицами.
– Что случилось?
– Слухи – говорит одна девочка.
– Плохие слухи – говорит другая.
– Слухи? Слухи все время есть! Что это за слухи?
– Говорят, что нас не посадят на корабли. Там очень большая очередь. Сначала взрослых, а потом нас, в конце.
– А когда же нас? – спрашиваю я.
– Вроде как через месяц. По меньшей мере…
А за это время фашисты могут разделать нас в пух и прах. Нам нельзя здесь оставаться. Они могут нас отослать обратно в Транснистрию. – говорит одна.
– У меня сжимается сердце. Я говорю с вымученной улыбкой:
– Это все глупости! Мы все попадем на эти корабли и нечего волноваться.
Но на самом деле у меня появились сомнения.
– Завтра, завтра я приду за вами, и пойдем к часовщику и фотографу. – Сказала и ушла.
Маленький Элиэзер побежал за мной:
– Таня, когда Хения придет? Она успеет на этот корабль.
– Я не знаю, но все будет в порядке.
Иду к тете Рае очень грустная. Я не хотела опаздывать, но решила идти пешком. Когда я возвратилась, я увидела там… не верю… дядю Павла. Но без его любовницы.
Представление тепла и любви продолжалось очень долго. Поцелуи объятия и радость. Все это сопровождалось фальшивыми слезами. Дядя Павел всегда умел плакать, когда нужно. Рая сказала:
– Я должна выйти. Дядя Павел хочет повести тебя в ресторан кушать румынский кебаб.
Я молчу. Мы выходим. Рая включила сигнализацию и закрыла дверь несколькими замками. Мы выходим на улицу. Рая ушла, и мы молча пошли в ресторан. После всех пирожных у меня не было аппетита, но не только из-за них.
– Почему ты молчишь? Почему ты не ешь? Бухарест очень красивый город. Тебе тут не нравится?
Мне трудно ответить на твои вопросы. Бухарест красивый, но я хочу его быстрее покинуть и поехать в Палестину.
– Ты с ума сошла?! Я не разрешаю тебе выходить в море в такое время, когда топят все корабли, которые выходят из Констанцы. Все корабли топят! Даже коммерческие! Американцы бомбят все, что двигается, и немцы тоже.
– Американцы? Они вступили в войну?
– Конечно. Лондон окружен. Немцы его без конца бомбят. Лондон сдастся очень скоро.
– Ты хочешь сказать, что весь мир будет немецкий?
– Конечно. И мы должны будем к этому приспособиться.
Решительно отодвигаю свою тарелку.
– А Красная армия?
– А что с ней? Она продвигается очень медленно!
– Пава, – говорю. – Красная Армия захватит Румынию через несколько дней. Может быть месяц. Красная армия победит и Германию. Американцы совсем разбомбят Бухарест. Я уверенна, что единственный выход для меня это удрать в Палестину.
