Александр Костин - Сталин против партии. Разгадка гибели вождя
Своими рассуждениями типа: «ждал вызова— не обедал», «не дождался — поел», он явно старается скрыть другое, имевшее место событие, которое реально случилось в этот воскресный день.
Действительно, еще раз продумав все вопросы, связанные с предстоящим заседанием Президиума ЦК КПСС (напомним читателям, что это было бы первое заседание после учреждения этого органа XIX съездом), Сталин вспомнил, что чисто по формальным признакам эти вопросы следует обсудить сначала с членами Бюро Президиума в полном составе. С «четверкой» все говорено-переговорено, но ведь есть еще одна «четверка», которая пока ни сном, ни духом. Это Ворошилов и Каганович (представители «старой» гвардии), Сабуров и Первухин — «молодогвардейцы». И Сталин дает команду срочно пригласить основную «четверку» на Ближнюю дачу, чтобы с ними решить процедурные вопросы, связанные с проведением заседания Бюро Президиума, которое необходимо провести… 1 марта 1953 года, то есть в воскресение, другого времени для этого уже не было.
Дальше все хорошо известно. Ближе к полуночи «четверка» прибыла, и были оперативно решены все вопросы, где-то за полтора-два часа. Чего было тянуть до 5—б часов утра, тем более что никакого застолья не было, поскольку оно и не планировалось: виноградный сок и фрукты — пожалуйста, и ни капли спиртного. Это уже потом, спустя годы и десятилетия, стало известно, что соратники славно «повеселились» до 5—б утра и расходились в хорошем подпитии. Да тут и 2 часов многовато было, но возникли дополнительные предложения по завтрашнему мероприятию, и их следовало основательно обсудить. Что за предложения, о которых Сталин узнал только сейчас?
Во-первых, предлагалось провести заседание Бюро Президиума в несколько расширенном составе, пригласив на него Молотова и Микояна из когорты старейших соратников Сталина, ныне находящихся в опале, но являющихся членами Президиума ЦК КПСС. Поскольку они все равно будут присутствовать на мероприятии, запланированном на 2 марта, то не лучше ли заранее знать их точку зрения на выносимые на
Президиум вопросы. С этим предложением выступил Л.П. Берия, другие члены «четверки» его единодушно поддержали. Другое предложение касалось двух преемников Сталина — Пономаренко и Брежнева. Г.М. Маленков предложил пригласить их на Бюро Президиума, чтобы они, раньше других участников предстоящего заседания Президиума, ознакомились с программой широкомасштабной модернизации системы власти в стране, поскольку им в первую очередь эту программу практически реализовывать, разумеется, под мудрым руководством товарища Сталина.
Это предложение Сталину понравилось, и он тут же огласил процедуру оповещения участников заседания Бюро Президиума.
— Поступим так, — вслух размышлял вождь. Поручим товарищу Берия пригласить на Бюро т.т. Молотова, Микояна и Кагановича. А тт. Ворошилова, Сабурова и Первухина оповестит тов. Булганин. Назначим «кураторами» товарищей Пономаренко и Брежнева, соответственно, Маленкова и Хрущева. «Кураторы» вместе с «подопечными» прибудут на Ближнюю дачу немного раньше намеченного срока заседания Бюро, скажем к 21 часу. Я хотел бы «посекретничать» с ними отдельно.
А само заседание Бюро Президиума проведем в Кремле, в зале заседаний Политбюро и начнем его в 23.00. Согласны, товарищи?
Никто против этого, естественно, не возразил, только Берия что-то буркнул про себя: «Тайная вечеря — 12 апостолов во главе с Иисусом Сталиным».
У Сталина был тонкий слух, он услышал ворчание Берии, быстро уловил смысл сказанного и громко расхохотался.
— Получается, действительно по Евангелию… — И Сталин перечислил в алфавитном порядке фамилии «12 апостолов»: — Берия, Брежнев, Булганин, Ворошилов, Каганович, Маленков, Микоян, Молотов, Первухин, Пономаренко, Сабуров, Хрущев. — Придя в хорошее расположение духа, он сквозь смех продолжил рассуждение о «Тайной вечери». — Интересно, а кто же среди перечисленных «апостолов» окажется Иудой?
Вопрос сначала как бы повис в воздухе, но тут же все присутствующие почти в унисон заговорили, что такого предателя дела Ленина — Сталина среди названных лиц нет и быть не может.
На этом обсуждение вопроса, ради которого члены «четверки» были приглашены на экстренное судьбоносное совещание, было завершено. Сталин предложил на той же шутливой волне тост: «За успех нашего дела» и все дружно осушили фужеры с… виноградным соком.
На следующий день, в 23 часа все «12 апостолов» сидели за длинным столом по шесть человек напротив друг друга, на председательском месте сидел И.В. Сталин, который объявил повестку дня заседания, не удержавшись при этом от шутливого тона, назвав это собрание «тайной вечерей».
Перед ним лежала папка с бумагами, но он, практически не заглядывая в нее, начал свой доклад в форме беседы, предупредив участников совещания, что они могут в ходе его сообщения задавать уточняющие вопросы, тем самым определив формат совещания в виде застольной беседы. На столах в богатом ассортименте были поданы фрукты и соки, обещан был легкий ужин с последующим чаепитием. Сталин был в хорошем настроении, все располагало к конструктивному обсуждению вопросов, выносимых на совещание.
Прежде чем перейти к главному вопросу о предстоящей реформе политической системы страны, Сталин представил присутствующим П.К. Пономаренко и Л.И. Брежнева в их новом качестве, как кандидатов на два высших руководящих поста: Председателя Совета Министров и Генерального секретаря ЦК КПСС, соответственно.
Доклад вместе с ответами на вопросы участников совещания занял около 2 часов, после чего Сталин предложил сделать короткий перерыв, пригласив участников собрания поужинать, оставаясь всем на своих местах.
После ужина первым слово для выступления попросил В.М. Молотов, сославшись на недомогание, он действительно выглядел не совсем здоровым, часто кашлял. Похоже, был простужен, позже выяснилось, что у него началось воспаление легких.
Следом выступили «ветераны» бывшего Политбюро, долголетние соратники Сталина: Берия, Маленков, Ворошилов, Булганин, Микоян. Сталин внимательно слушал выступления, что-то помечал в своей знаменитой тетради в коленкоровом переплете, но с какого-то момента почувствовал, что не все слова выступающих, он четко улавливает.
Вот слово взял Л.М. Каганович, но Сталин не сразу понял, о чем тот говорит, ему кажется, что оратор как бы удаляется от него и его слова где-то по пути пропадают. Тут он поймал себя на мысли, что его голова низко опускается к столу и потому он не улавливает, о чем говорит Каганович. Встряхнув головой, как это делает вдруг задремавший человек, он обвел взглядом присутствующих и уловил какую-то тревогу в их взглядах. В этот момент, словно преодолев какое-то препятствие на своем пути, до него донеслись слова эмоциональной речи Лазаря Моисеевича. Он говорил, как всегда, громко, особенно когда ругал каких-то невидимых врагов. Он говорил о сионистском международном заговоре, о проникновении ядовитых зерен сионизма на нашу землю. О разгромленном ЕАК, лидеры которого вынашивали планы о переселении советских евреев в Крым и, само собой разумеется, о «деле врачей». О том, как весь советский народ клеймит этих «убийц в белых халатах», требуя их сурового наказания. Сталин отметил про себя, что Каганович сильно перегибает в своих обвинениях еврейской диаспоры, сбивается на антисемитские позиции. И вдруг он услышал совсем неожиданные обвинения в адрес всей еврейской нации, которая является, якобы, инородным телом в дружной семье советских народов. Сталин начал подниматься, чтобы пресечь поток ругательств, доносившихся с трибуны, резким взмахом правой руки в сторону оратора. Но взмаха не получилось, и в этот момент он услышал слова с трибуны:
