Александр Костин - Сталин против партии. Разгадка гибели вождя
Он — к Сталину: как же так, у меня ведь учебник…
— Да, я знаю, — сказал Сталин. — Мы думали об этом. Но слушайте, сейчас, кроме учебника, мы будем проводить мероприятия, для которых нужен человек и экономически, и идеологически грамотный. Такую работу можно выполнить, если в нее будет вовлечен весь народ. Если повернем людей в эту сторону — победим! Как мы можем это практически сделать? У нас есть одна сила — печать… — ну, и так далее».
Поскольку в это время в стране муссировались слухи о переселении всех евреев на Дальний Восток, возникшие после «успешного» завершения дела Михоэлса, ратовавшего за подобное переселение, но только в Крым, то это дало Е. Прудниковой повод для иронии: «Какие глобальные преобразования задумал Сталин? В настоящее время самым крупным его делом, будто бы намеченным на 1953 год, считается предполагаемое выселение евреев на Дальний Восток. Если ради этого ему понадобилась помощь всего советского народа и экономически грамотный человек на посту редактора «Правды», то, извините, это не политика, это психиатрия, диагноз под названием «мания величия» — не у Сталина, разумеется, а у борцов с антисемитизмом.
Итак, Сталин готовил какие-то преобразования в стране. Но перед их началом надо было что-то сделать с партаппаратом, который мог торпедировать любые начинания. Открытый бой вождь проиграл, теперь приходилось договариваться. Тем более что возможность диалога, как уже говорилось, была…»[119]
Действительно, возможность диалога не только была, но она уже вылилась в реальные многотрудные переговоры Сталина с «четверкой», о чем выше уже говорилось. Ну так что из этого? Результатом этих переговоров, который явно просматривался уже в начале 1953 года, должна была стать фактическая самоликвидация партии, как руководящей и направляющей силы советского общества. И успех этого проекта был уже очевиден, поскольку наученный горьким опытом двух предыдущих попыток, Сталин учел все возможные препятствия на пути претворения в жизнь этого поистине исторического решения. Ну а дальше то что?
О каких исторических преобразованиях (по Сталину — «мероприятиях»), в которые будет вовлечен весь советский народ, идет речь? К сожалению, Е. Прудникова уклонилась от ответа на этот вопрос, ограничившись тем мнением, что речь идет всего лишь о преемнике Сталина, как будто бы его будет выбирать весь советский народ. Ну а дальше смерть Сталина, главный претендент на роль преемника после 112 дней своего фактического правления предательски уничтожается, и страна покатилась к своему неизбежному краху.
А ответ на этот вопрос и прост и бесконечно сложен. Сталин готовил серьезную экономическую реформу, предтечей которой должна была стать реформа политической системы. К моменту стартового выстрела для начала политической реформы был намечен 1-й квартал, а точнее март месяц 1953 года. Именно к этому сроку Сталин подготовил мощную теоретическую базу, то есть сочинение «Экономические проблемы социализма в СССР», первая часть которого была завершена к концу сентября 1952 года, то есть накануне XIX съезда ВКП(б). Вторая часть книги была к концу года еще не готова, но с некоторыми рукописными главами его ближайшие соратники были ознакомлены и, судя по их «глухим» отзывам, некоторые положения и выводы этого сочинения вызывали у них стойкое неприятие, что грозило вылиться в ближайшем будущем в противостояние.
Поскольку после смерти Сталина неоконченная рукопись второй части его исследования бесследно исчезла, то теперь сложно рассуждать о характере предполагаемых экономических реформ. Это, во-первых. Во-вторых, рамки обозначенной в настоящем исследовании темы не позволяют углубиться в раскрытие этой сложной, совершенно самостоятельной темы на основании имеющихся документальных источников. А вот относительно извечного для российской интеллигенции «еврейского вопроса» Е. Прудникова иронизирует не совсем уместно, поскольку он, правда несколько с другого бока, здесь явно присутствует под незамысловатым названием — «Дело врачей».
Один весьма немаловажный фактор не позволял Сталину наметить точную дату не только для старта третьей фазы его тридцатилетней войны с партноменклатурой, но даже определиться с датой проведения XIX съезда ВКП(б). И фактор этот — Соединенные Штаты Америки. Война в Корее несколько укротила амбиции заокеанского «союзника». И в 1950–1951 годах СССР пребывал в состоянии относительного политического покоя. Как отреагирует Вашингтон на возникновение в «империи зла» новой политической лихорадки с вполне прогнозируемыми кровавыми последствиями? Сие было трудно предугадать, и не дай бог, если «дядя Сэм» захочет погреть руки на возникшем кризисе, затеяв какую-нибудь закулисную игру. Подобное развитие событий требовалось пресечь в зародыше. Например, посредством превентивного обвинения США в том, что еще не произошло — в попытке дестабилизировать советский режим. Громкое, с трезвоном на весь свет разоблачение антикремлевского заговора с явным проамериканским следом вынудило бы Белый дом начать оправдываться, обелять себя и, что важнее всего, поостеречься вмешиваться во внутренние дела Советского Союза при их осложнении. По версии К. Писаренко ситуация развивалась следующим образом.
«2 июля 1951 года чекист МД. Рюмин, сам того не сознавая, подал Сталину идею, поведав в жалобе на Абакумова о выбитом им у скончавшегося весной доктора Этингера признании «в подлом убийстве товарища Щербакова», секретаря МК и ЦК ВКП(б) в мае 1945 года. А действительно, почему бы не увязать работу части именитых кремлевских врачей, в первую очередь еврейского происхождения, с деятельностью очень авторитетной в США еврейской диаспоры? Окрестить под разными предлогами врачебную практику светил медицины преступной, приписать смерть и заболевание ряда членов советского правительства злому умыслу эскулапов и добавить, что координировало вредительские деяния врачей-убийц американская разведка через различные еврейские организации. Заманчивая идея, не так ли?! Американцам долго придется публично отмываться от клеветы в глазах мирового общественного мнения, и тогда они при всем желании не посмеют встревать в наш кризис, дабы не подкрепить голословные обвинения Советов реальными фактами. Ведь наблюдение за ними после скандала приобретет всеобщий и пристальный характер.
Сталин, конечно, надеялся, что за год до созыва XIX парт-съезда МГБ успешно раскрутит дело врачей, и оба процесса — судебный и политический — стартуют синхронно, осенью 1952 года. Однако следствие продвигалось вперед еле-еле, не шибко радуя инициатора положительными результатами. Отсюда и вынужденная отсрочка в ликвидации коллективного руководства, о чем свидетельствует формирование внутри Президиума ЦК странной, не предусмотренной Уставом структуры — Бюро Президиума из девяти членов Президиума ЦК.
