Фарид Фазлиахметов - Дерзость
На этот раз, когда Гришин расшифровывал радиограмму, вся наша группа была в сборе. Николай прочитал текст, и на усталых лицах бойцов появились счастливые улыбки. Значит, недаром мы летели сюда, значит, сумели сделать что-то полезное.
Как узнали мы впоследствии, утром 16 января штурмовики 4-й воздушной армии помогли войскам 3-й армии 2-го Белорусского фронта отразить мощный удар танковой дивизии "Великая Германия", и она начала откатываться на северо-запад. Отступление противника под натиском наших войск приняло характер поспешного бегства.
Я сообщил: "Наблюдаю отход танковой части из района Дылево через деревню Ольшины на Мышенец: танков - 30, много автомашин. Из района Хожеле отходит крупная танковая часть. Следим за ее дальнейшим маршрутом".
Хозяин ответил: "Благодарю за информацию. Следите за передвижением войск непрерывно. Особое внимание группам танков и артиллерии, продолжайте наблюдение за дивизией "Великая Германия".
Боевая работа продолжалась. Мы делали все возможное, не считаясь ни с риском, ни с неимоверной усталостью.
19-го мы передали последнюю радиограмму: "18 января в деревне Бандысе остановились около 100 подвод. С фронта. Пулеметы, минометы. Днем и вечером через Ольшины двигались машины и подводы - на север. На фронт - ни одной. Матросов".
Гришин с большим трудом передал эту радиограмму и с таким же трудом принял ответную: "После соединения в Остроленке или Ружанах спросите майора Левина или капитана Мороза. Хозяин".
Двигаться далее на север без питания к рации не имело никакого смысла, а последняя радиограмма Хозяина официально отменяла прежний приказ следовать на Вилленберг. Поворачивать назад, в сторону Остроленки, тоже не было расчета, так как до нашего соединения с наступающей армией оставались, видимо, считанные дни. Мы вышли к деревне Длуге и расположились в одной из пустующих землянок местных жителей. Лева с Костей для уточнения обстановки на польско-прусской границе снова ушли в разведку.
В ночь на 23 января в Длугу вошла отступающая немецкая пехота. Миша Козич отправился в деревню разведать обстановку. Вернулся он поздно. Поляки сообщили ему, что на окраине деревни еще вечером была короткая стычка передовых частей Красной Армии с гитлеровцами. В эту ночь никто из нас, конечно же, не спал. Не до сна было. Из просторной, глубокой и достаточно теплой землянки под утро мы перебрались в маленькую, такого же типа, какие рыли обычно в Белоруссии. Полметра в землю, а затем двускатная крыша из жердей. Зато видно далеко вокруг - незаметно к нам подойти было невозможно. Боеприпасов у нас осталось очень мало, в случае чего могли отпугивать немцев только одиночными выстрелами из автоматов и винтовок. Но мы были твердо уверены в том, что специально против нас они не пойдут, разве что выйдут случайно.
Утром разгорелся бой за село. Немецкая пехота и обоз под прикрытием минометного огня начали отходить. В отступающей колонне гитлеровцев стали рваться снаряды нашей артиллерии.
В это время мы заметили, что к нам перебежками приближаются два человека. На всякий случай приготовились к бою.
Однако тревога оказалась напрасной. Поляки - а это были они - принесли нам радостную весть. В деревню вступили советские войска.
Ждать мы больше не могли. Не обращая внимания на продолжавшие рваться мины, все побежали к деревне. На южной окраине Длуги польские товарищи представили нас пехотному генералу.
- Вот ваши разведчики, мы их добре знаем, - сказал один из поляков.
Командир 139-й стрелковой дивизии генерал-майор Иосиф Константинович Кириллин со своими штабистами сидел на завалинке ветхого домика и что-то отыскивал на карте. Генерал поднялся, с любопытством взглянул на нас.
- Разрешите представиться, товарищ генерал. Командир разведгруппы штаба 2-го Белорусского фронта Матрогов. Группа действовала в немецком тылу с конца декабря и до сего дня. Докладываю...
- Это потом, потом, - перебил меня генерал. Он отступил на шаг, с восхищением, как мне показалось, посмотрел на нас и произнес: - Молодцы, ребята! Спасибо вам. - Затем обнял и расцеловал каждого.
Солдаты и офицеры окружили нас и стали наперебой расспрашивать:
- Летели зимой?
- Спускались на парашютах?
- Никто не встречал?..
А мы стояли перед ними худые, обросшие, радостно возбужденные. Когда восторги немного улеглись, я рассказал генералу об оборонительных сооружениях противника, которые могут встретиться на пути наступления дивизии, о том, что основные силы противника из районов Остроленка, Псашныш, Хожеле отошли на север и перед дивизией остался лишь заслон. Иосиф Константинович внимательно все выслушал, задал несколько вопросов, приказал накормить нас и отправить в штаб корпуса. Там быстро связались со штабом фронта. Вскоре за нами приехал майор Медведовский и отвез в только что освобожденный город Цеханув. Здесь я снова слег - сказалось последнее ранение.
Стояли мы на Пултусской улице. Хозяйка дома, мать двоих уже взрослых детей, была добрейшей женщиной. Она уложила меня в постель, укрыла пуховым одеялом и начала колдовать. Компрессы, банки, горчичники сделали свое дело. Боль в груди, кашель и одышка стали проходить. Через несколько дней я был уже на ногах.
Все вроде бы сложилось хорошо, но очень беспокоила судьба Левы Никольского и Кости Арлетинова. Ребята ведь так и не вернулись из разведки. Что с ними? Живы ли? Если и живы, то поверят ли им, что они выполняли задание в тылу противника. Трудно моим товарищам будет объяснить, почему они оторвались от остальных и вышли из тыла только вдвоем. Первый вопрос, который им зададут: а где же группа?
Мои опасения оказались не напрасными. Когда Лева с Костей встретились с одной из частей наступающих советских войск, то разобрались с ними далеко не сразу. Привезли их к нам только через десять дней.
Ребятам довелось побывать в освобожденном городе Мышенце. Там им рассказали, что наших верных товарищей Тадека Зиглера, Элеонору Плишку и ее дочь Стефанию жестоко пытали в гестапо. Но палачи ничего не добились. Польские патриоты приняли мученическую смерть, но никого не выдали. Они погибли как герои.
Спустя некоторое время мы переехали в Плоцк. Там я встретился с Сашей Чеклуевым. Его группа только что вышла из немецкого тыла. Майор Медведовский дал мне Сашин адрес, и я поспешил к нему. Сколько же мы не виделись! Из рассказа друга я узнал, что при освобождении города Млава погиб бесстрашный разведчик, командир группы капитан Черников, у которого Саша был заместителем. Для ребят это явилось тяжелым ударом. Конечно, войны не бывает без потерь, но каким же тяжелым бременем ложатся эти потери на плечи тех, кому довелось остаться в живых...
