Екатерина Коути - Джейн Остен и ее современницы
Анабелла родила от Байрона дочь, названную Августой в честь тетки, а в 1816 году пожелала с ним расстаться. Она собиралась судиться с мужем, чтобы получить право опеки над дочерью и над состоянием. И тогда леди Лэм решила, что пришло время отомстить.
Леди Байрон
Она, игнорировавшая Анабеллу с тех пор, как та вышла за Байрона, сама предложила встретиться. Сделав вид, будто ее терзают угрызения совести, леди Каролина Лэм принялась рассказывать леди Байрон постыдные тайны, которые ей якобы доверил поэт в ту пору, когда они были любовниками. Анабелла все записывала: она собиралась предъявлять Байрону обвинения на суде. В частности, именно Каролина Лэм пустила сплетню, что Байрон состоит в кровосмесительной связи с Августой и что сестра родила от него дочь Медору.
Девочка действительно существовала, и Байрон был ее отцом. До сих пор биографы поэта делятся на два лагеря: одни уверены, что Байрон состоял в кровосмесительной связи со своей сестрой, которая родила ему ребенка; другие – что матерью Медоры была не Августа, а Мэри Чауорс Местерс. Первая любовь Джорджа, которая когда-то отвергла шестнадцатилетнего увальня, влюбилась в знаменитого поэта. Августа якобы приютила Мэри на время беременности, а потом – с ведома своего мужа, слишком многим обязанного Байрону, – оставила ее у себя в качестве воспитанницы. Мэри Чауорс Местерс вскоре после рождения Медоры умерла, да и сама малышка прожила недолго.
Каролина не знала о Мэри, зато знала, что Августа вроде как удочерила новорожденную девочку. Ревнивая и изобретательная, леди Лэм не то сочинила чудовищную сплетню об инцесте, не то угадала правду об отношениях Байрона с сестрой – и рассказала все это леди Байрон, причем с такими подробностями, которых уж точно знать не могла! От нее леди Байрон также узнала, что поэт якобы имел гомосексуальные связи и даже похвалялся своими отношениями с тремя соучениками в Кембридже. Даже если подобные связи имели место, вряд ли бы поэт доверил эту тайну такой болтунье, как леди Каролина. Собственно, и леди Байрон это понимала. Но ей нужен был материал для обвинения – и она его получила.
Свершив свою месть, Каролина не успела ею насладиться. Ее нервно-психическое здоровье действительно было подорвано основательно, поэтому, вне всякой логики, она послала Байрону подробное признание во всем, что натворила. Байрон на это письмо ничего не ответил – и леди Лэм практически впала в безумие: из-за стыда и из-за любви к нему, теперь уже окончательно для нее потерянному.
* * *После содеянного леди Лэм уже не могла видеться с Байроном, но, как одержимая, она не переставала думать о нем ни на миг.
Когда она сопровождала в поездку в Брюссель своего мужа, там она соблазнила герцога Веллингтона, величайшего героя Англии: ей хотелось доказать Байрону, что она может быть желанной для мужчин более знаменитых, чем он! Согласно анекдоту, обыгранному в фильме 1972 года, разочарованная Каролина заявила Веллингтону: «Потомки запомнят вас, сэр, как победителя Наполеона, но при этом Наполеона запомнят уже за то, что он Наполеон». Это, скорее всего, выдумка, но и в реальности Каролина пребывала «в своем репертуаре»: взяла и разбила два бюста Веллингтона, которые, по ее мнению, были совсем на него не похожи…
К 1816 году друзьям начало казаться, что Каролина исчерпала свой скандальный потенциал. Разве еще способна какая-то новая выходка затмить предыдущие? Но оказывается, Каролина приберегала козырную карту, а то и туза – собственноручно написанный роман «Гленарвон», в котором она рассказывала историю своей любви к Байрону и которого выводила в образе романтического злодея.
За роман она получила 500 фунтов, сумму недурную, и просила поставить после заглавия три восклицательных знака («Гленарвон!!!») – правда, издатель отказался. Публикация романа взбудоражила ближний круг Лэмов. В своем сочинении Каролина очернила всех знакомых, включая леди Холланд и, конечно же, свекровь. Они требовали от Уильяма, чтобы он поставил жену на место и приостановил выпуск скандального чтива, но у него ничего не получилось. В романе оскорбленный муж вызывал злодея на дуэль, но этот вариант тоже не нравился Уильяму. Еще со школьных лет он предпочитал не связываться с опасными соперниками. Если Каролина рассчитывала стравить Байрона и Лэма, ей это не удалось.
В конце книги злодей-соблазнитель находит смерть в волнах бушующего моря. Возможно, леди Лэм и правда хотела убить Байрона, когда подробно описывала его смерть. Но потом его придуманная смерть стала для нее навязчивым кошмаром: Каролине то и дело снилось, как Байрон тонет, и она просыпалась с криками.
Ее безумие все нарастало. В 1820-х она пристрастилась к спиртному, и ее можно было встретить в кабаке с кружкой эля. Как некогда Джорджиана Кавендиш, она предлагала поцелуи за голоса, только вот ее поцелуи были не в цене. Кроме того, она начала брать на воспитание детей, служивших ей чем-то вроде живых игрушек – она наряжала их в экзотические костюмы и закармливала сладостями. Уильям не мешал ей проявлять милосердие, ведь из всех увлечений Каро благотворительность оказывалась самой безобидной.
Вполне возможно, что добродушный Уильям тоже внес свою лепту в безумие жены. При всех его несомненных достоинствах за ним водился тайный грех. Уильям Лэм был садистом. Интерес к телесным наказаниям зародился у него еще в Итоне, как и у многих его современников, и не оставлял его до конца жизни. В принципе, флагелломания была настолько распространена, что ее даже называли «английским пороком», и Лондон кишел проститутками, предлагавшими подобного рода услуги. Как это ни ужасно, воплощать свои фантазии безнаказанно Уильям мог на воспитанницах Каролины. Одна из них, Сьюзан Черчилль, в переписке с Лэмом однажды шутливо упоминала, как он наказывал ее в детстве.
Быть может, Уильям поднимал руку и на жену? Обвинять его нет оснований, ведь даже Каро никогда не писала о физическом насилии с его стороны. Рядом с ней он был самым любящим, самым терпеливым мужем. Но вряд ли от нее укрылась его потаенная агрессия.
Болезнь прогрессировала, и для леди Лэм наняли сиделку. Доктор прописывал ей все больше успокоительных капель, которые не позволяли ей впадать в истерику, но не мешали погружаться в глубочайшую депрессию. Последние годы она провела в Брокет-холле, практически в заточении. Впрочем, Каролина написала еще два романа: «Грэхэм Гамильтон» вышел в 1822 году, а «Ада Рейс» в 1823-м. Затем были опубликованы еще две поэмы. И в каждом произведении Каролины явственно проступала тень человека, которым она была одержима. Тень Байрона.
