Зинаида Чалая - Анатолий Серов
- А что, если это другая тропинка и приведет она нас не на станцию, а к леснику. Так и знайте, без всяких разговоров домой отведут. Неприятностей не оберешься.
- Я здесь ходил с отцом! - вспомнил Толя. - Это не к леснику вовсе, а к старым выработкам. Там были завалы, шахта давным-давно заброшена. Если залезть туда, и штреки можно увидеть, и забои. Сколько там задавлено было людей - пропасть. Некоторых не смогли вытащить, так и остались там. Под землей.
- Где? - пролепетал Коля. - Далеко отсюда?
- Да тут, прямо под нами, - нагонял страху Анатолий.
Ему и самому становилось жутко. Мальчики тихо ступали по ковру прелой листвы и прошлогодней осыпавшейся хвои. Порой проносился ветерок, обдувая лицо холодным дыханием и шевеля вихры на голове. Где-то, близко ли, далеко ли, казалось, кто-то шептал о чем-то, просил, издавал глухие стоны.
Эти звуки и шорохи вызывали в воображении фантастические картины, даже ноги подгибались от страха. Но никто из троих не показывал своей слабости.
Однако с некоторых пор Коля стал отставать. Вдруг он остановился и сел на траву.
- Ноги болят, - сказал он, вздохнув.
- А у меня фонарик перегорел! - вскричал Юра и уселся рядом.
Толя огорченно свистнул и опустился на землю возле них. Невдалеке шарахнулся какой-то зверек. Ребята вздрогнули, прижались друг к другу. Толе послышалось подозрительное всхлипывание. Это Коля упал духом. Толя братски обнял и прижал его к себе.
- Чур не хныкать! Клятву давали - не трусить, домой не проситься, товарищей не бросать: все за одного и один за всех. Теперь немного осталось. Совсем близенько, не реви.
- И не думал реветь. У меня насморк.
- Насморк? Что ж ты раньше не сказал, что у тебя насморк? Мы бы ни за что не взяли с такой эпидемией.
- Он только сейчас начался. Разве я знал?
- Ладно. Месяц взошел, смотрите! Нам дорогу освещает. Вот здорово! Вставайте, бежим!
- Домой? - невольно вырвалось у Коли.
- На станцию, чудак ты. За мной, вперед!
Он решительно двинулся вперед. Мальчики сделали несколько шагов и вдруг увидели огоньки. Дружно побежали к станции. Там, спрятавшись за будкой, решили ждать поезда. Толя сбегал за кипятком, ребята пили чай с сахаром и сухарями. Потом Юра и Коля уснули. Толя расхаживал возле них взад и вперед. Он видел, как светились окна у начальника станции - в белом домике с палисадником. Луна озаряла домик и старенького сторожа, дремавшего на скамье. Слабо мерцая в лунном свете, рельсы убегали далеко во мглу. И чем дальше, тем черней казалась дорога. Невольно вспомнился родной дом, лицо мамы. К горлу подступил комок.
Но вот мальчик заслышал все нарастающий грохот поезда. Растолкал товарищей.
Это был рабочий состав, возивший смену на рудник. Приятели бросились к нему и побежали вдоль вагонов, подскакивая и заглядывая внутрь. Толя скомандовал:
- Лезем в этот. Да поживей, быстро!
Утром поезд остановился на незнакомой станции и дальше не шел. Ребята соскочили на путь, часа два прятались от глаз железнодорожных рабочих, потом забрались в пустой вагон другого состава, который привез их на станцию Верхотурье.
Выглянув из вагона, Толя увидел людей, направлявшихся к поезду.
- Ребята, ну-ка давай, прячься. За мной, потихоньку!
Мальчишки слезли, пробежали под вагонами и скрылись за водокачкой. Там долго сидели в ожидании нового поезда. Коля горестно заметил:
- Сало и сахар мы весь поели. Юра удивился:
- Когда это?
- Когда! И не заметили, как все слопали, - рассердился Толя. - Ладно, по дороге заработаем на обед. А сухари даже очень свежие, вкусные. И у меня еще куска три сахара осталось. Ничего, братцы. Не пропадем.
- Пассажирский! - негромко крикнул Юра. Подходил действительно пассажирский состав.
Мальчуганы побежали за ним.
Сзади незнакомый голос крикнул:
- Юра! Щербаков!
И только Юра обернулся, как чья-то сильная рука схватила его за шиворот. Это был незнакомый совсем человек, железнодорожник. Юра рванулся было прочь, но увы! Его повели к дежурному по станции. У дверей здания железнодорожник оглянулся и увидел, как и ожидал, остальных из тройки беглецов. Они понуро брели в отдалении. Он крикнул:
- Не отставай, братишки!
Через полчаса всех троих отправили домой.
Немалым утешением для Толи было то, что ехали они на площадке с углем, соединенной с паровозом. Помощник кочегара, седоусый, бывалый человек, с большой охотой рассказывал о своих дальних рейсах. Коля спал. Юра грыз краюху с колбасой, полученную от поймавшего их железнодорожника. Толя не отставал от него, но с великим интересом слушал рассказы о многоверстных просторах родной страны.
- По-е-дем, по-е-дем!.. - ободряюще стучали колеса.
- Не грусти-и! - свистел паровоз, приближаясь к Богословску.
О поимке беглецов и отправке их в Богословск было дано сообщение из Верхотурья. Женька обежал весь поселок, передавая новость:
- Наших везут!
На станции собралось немало ребятни, приятелей по школе, пришли и родные. Вот и поезд. На платформу вышли лесничий и трое "американцев". Лица и руки - черны от угольной сажи. Только зубы сверкают. Толя чувствовал себя героем вроде Тома Сойера. Но, подойдя к матери и увидев ее осунувшееся, измученное тревогой лицо, не выдержал, кинулся к ней и, прижавшись к ее груди, разревелся.
Дома его повели умываться. Он съел все, что ему дали к обеду. Отец взял с него клятву, что обо всех своих решениях он будет ставить родителей в известность. Толя дал это слово и тут же умчался на речку. Скоро он уже выводил свой самодельный плот из заводи и, правя шестом, командовал:
- Полный вперед! Так держать! Есть так держать!
Самолет
Это был первый увиденный Анатолием самолет. Конечно, и раньше, бывало, пролетит стальная птица высоко над полем или городом, и глаза мальчишки провожают ее, пока она не скроется вдали. Толе тогда было меньше годков, и "аэроплан" еще не владел его воображением.
Но с некоторых пор мальчик стал интересоваться механизмами, техникой, изобретениями. У отца бережно хранились старые журналы вроде "Нивы" со многими иллюстрациями. В этих журналах он случайно нашел схемы и изображения воздушного шара, фотографии первых русских летчиков, историю гибели Уточкина, прочитал, как в одиннадцатом году разбились два брата Матыевич-Мацыевичи, и стихи, им посвященные:
Нет, вы не умерли, великие борцы,
Вы победители, вы воины, вы птицы,
Вы дети славы будущей царицы,
Вы Авиации великие птенцы!
Журналист того времени писал о погибших летчиках: "Человечество оплакивает тех, чья гибель для него - залог грядущей победы. Слава, слава героям-победителям!".
Толя узнал о русском летчике Петре Нестерове, его бесстрашных полетах, его знаменитой "мертвой петле" и героической гибели в воздушном бою "на театре военных действий" в первую мировую войну в 1916 году. Толя ярко представлял себе австрийский аэроплан, несущий бомбы на русскую землю. И вот "штабс-капитан Нестеров полетел за ним, скоро догнал и ударил неприятельский самолет сверху своим аэропланом. Оба аппарата упали. Летчики разбились насмерть".
