Мария Виролайнен - Молодой Погодин
В драме Погодина нет идеальных героев. В каждом (и в Марфе, и в Иоанне, и в Борецком) высокие бескорыстные мотивы поведения сочетаются с некоторой долей личной, частной, даже корыстной заинтересованности, которая примешивается к поступкам, имеющим политическое значение. То, что Погодин не нуждался в идеализации кого бы то ни было из своих героев и тем удовлетворил пушкинскому требованию беспристрастия, было связано, по всей видимости, именно с идеей порядка.
Погодин рисует новгородцев не единой массой, одержимой одним порывом, но социально дифференцированным обществом, в котором интересы различных групп приходят во взаимные противоречия, приводящие к социальному неустройству. Действия Марфы, при всей их гражданской оправданности, тоже влекут за собой несчастья. Погодин не случайно выводит на сцену новгородских женщин, которые проклинают посадницу за то, что она увлекла их мужей на гибельную битву и разрушила их семейные очаги. Новгородцы не в силах больше поддерживать внутренний социальный порядок. Это видит Борецкий, и в этом главная причина его измены. Об удельных князьях с их усобицами в трагедии заявлено: «Без них России-то гораздо лучше, Особенно купцам, крестьянам, черни; Спокойнее и от чужих злодеев. Целее головы стоят на плечах…» За Иоанном — больший порядок (а это для Погодина несомненно), и этим решено распределение сил в драме.
Любопытна в этой связи фигура Борецкого и отношение к нему Пушкина. Сцену встречи Борецкого и Иоанна Пушкин считал слабой и неправдоподобной: по его мнению, Иоанн роняет свое достоинство, слишком снисходительно обращаясь с предателем. Дело заключалось, видимо, не в различии взглядов Пушкина и Погодина на Иоанна, а в различии их оценок поступка Борецкого. Для Пушкина в характере Борецкого главным оказывается его способность к измене. Для Погодина же и это не самое главное. Измена Борецкого тоже оправдана его желанием утвердить прочный, надежный порядок в Новгороде. Драматизм его поступка переживает в трагедии только Марфа, этот конфликт разыгрывается только в ее душе, не становясь общим конфликтом драмы.
Однако было бы неверно понять сказанное здесь в том смысле, что для Погодина цель оправдывала средства, что он считал, будто порядок в стране может быть куплен любой ценой. «Марфа Посадница» действительно является трагедией: Москва и Новгород в ней подлинно противостоят друг другу, за каждой стороной есть своя правота, а в еще большей степени — своя неправда. Марфа по духу своему выше Иоанна, но ее волевые усилия объективно способствуют окончательному падению Новгорода. Московское же владычество при всех благах, которые оно сулит России (что подчеркнуто в финальном апофеозе), охарактеризовано Погодиным в таких выражениях, что С. Т. Аксакову, цензурировавшему «Марфу», приходилось последовательно снимать особенно резкие слова и обороты. По указанию Аксакова в печатном тексте были по возможности смягчены те места, где слишком прямо говорилось о коварстве, хитрости и жестокости великого князя[15].
Размышляя над судьбой Новгорода, Погодин пришел к пониманию трагически противоречивой природы исторического движения. Это понимание, положенное в основу концепции трагедии, определило место «Марфы Посадницы» в развитии русской исторической драматургии.
Гораздо труднее для Погодина оказалось исторически осмыслить то сложное положение, в котором он сам оказался к началу 1830-х годов. Столкнувшись с любомудрами, с их кругом идей, с культурой в ее философском осмыслении и признав за всем этим несомненную ценность, он оказался вовлеченным в противоречие с тем, что составляло исходные предпосылки его психологического, душевного и умственного склада.
Эта личная проблема Погодина, лишь косвенно выразившаяся в его художественном творчестве, некоторое время спустя станет проблемой русского общества и русской литературы. Она зазвучит как проблема взаимодействия сознаний, взаимодействия идей, которое возникает вследствие того, что различные социальные группы общества перестают вести замкнутое, автономное существование и вступают в сложные исторические отношения друг с другом.
Михаил Петрович Погодин прожил долгую жизнь. Мы рассказали здесь лишь о периоде его молодости, ибо именно к этому периоду относится все его беллетристическое творчество. Дальнейшая жизнь Погодина, его деятельность на кафедре Московского университета, в редакции журнала «Москвитянин», его участие в русской общественной жизни 1840–1870-х годов составляют предмет особой истории. В эти более поздние годы, когда в его характере все сильнее проявлялись консервативные тенденции, вызывавшие резкое противодействие у новых поколений русских культурных деятелей, ни повестей, ни драм он уже не писал. В истории русской литературы Погодин остался как автор ранних произведений, ставших для него средством осмысления и собственной личности, и тех сфер социального быта, из которых он вышел и в которые оказался вовлечен.
Проблематика его повестей оказалась в высшей степени не случайной для русской культуры: на новых этапах истории она обнаружится в творчестве Гоголя, Тургенева, Островского, Лескова, Достоевского.
М. Виролайнен
Примечания
1
Барсуков Н. Жизнь и труды М. П. Погодина. Кн. 1. Спб., 1888, с. 279. Далее в предисловии и в примечаниях ссылки на это издание — в тексте, с указанием тома и страницы.
2
Буслаев Ф. Мои досуги. М., 1886, ч. 2, с. 252.
3
А. С. Пушкин в воспоминаниях современников в 2-х т. Т. 2, М., 1974, с. 12.
4
Телескоп, 1832, № 17, с. 108.
5
Белинский В. Г. О русской повести и повестях г. Гоголя. — Белинский В. Г. Полн. собр. соч., т. I. М., 1953, с. 283.
6
Там же, с. 276.
7
См.: Вацуро В. Э. От бытописания к «поэзии действительности». — В кн.: Русская повесть XIX века. Л., 1973, с. 200–214.
8
О сходстве героя «Адели» с Веневитиновым см.: Манн Ю. В. Поэтика русского романтизма. М., 1976, с. 244.
9
Белинский В. Г. Полн. собр. соч., т. 1, с. 277.
10
См.: Тойбин И. М. Пушкин и философско-историческая мысль в России на рубеже 1820 и 1830 годов. Гл. «На пути к новой философии истории (Пушкин и Погодин)». Воронеж, 1980.
11
А. С. Пушкин в воспоминаниях современников, т. 2, с. 15.
