Валерий Чумаков - Русский капитал. От Демидовых до Нобелей
В середине XIX века Европу (да и весь мир) охватил настоящий бум российского собирательства. Получившие возможность выезжать за границу купцы скупали оптом и в розницу картины голландцев, фламандцев, итальянцев… В 1853 году купил свои первые картины и юный Павел Третьяков. Точнее, это были не картины, а 11 литографических листов, сделанных с творений великих итальянцев, и куплены они были у того же торговца, у которого прежде Павел покупал лубки. Собственно говоря, купил он их, скорее всего, подчиняясь общей моде: содержания в них не было никакого, так, портреты неизвестных людей в кружевных воротниках. Зато на стенах эти листы, помещенные в дорогие рамки, смотрелись весьма солидно.
В том же 1853 году в Санкт-Петербурге Федор Иванович Прянишников (министр почт, тайный советник, дворянин в каком-то поколении) открыл первую в России частную галерею, куда свободно допускались лица высшего сословия. Купцам, таким образом, был брошен вызов, ибо в галерею пускали далеко не всех из них. Павел Михайлович в галерее побывал и остался ею в основном доволен. Особенно понравились ему картины П. И. Федотова, передающие, что называется, правду жизни. У собрания Прянишникова перед коллекцией Третьякова имелось явное преимущество: то была живопись, а не литография. Тогда Павел Михайлович дал себе слово, что больше с литографией не будет связываться. В 1854 году он купил несколько голландских картин, написанных маслом, развесил их на месте литографских оттисков, но ожидавшегося фурора даже в среде московского купечества они не произвели. Скорее, наоборот: многие уже искушенные в живописи знакомые, узнав, сколько старший Третьяков заплатил за полотна, говорили, что его надули и он сильно переплатил. Слышать это Павлу Михайловичу было обидно, тем более что купленные картины ему не нравились. Он твердо решил впредь не обращать внимания на моду и покупать только то, на что душа ляжет. Кто бы мог тогда подумать, что именно с этого решения начнется история известной на весь мир Третьяковки.
В 1856 году Павел Михайлович Третьяков приобрел две картины. Первую он купил у молодого, малоизвестного художника Василия Худякова. Картину Худяков написал три года назад и совсем уже отчаялся ее продать. Она называлась «Стычка с финляндскими контрабандистами». Вторая картина, купленная Третьяковым, – «Искушение» Николая Шильдера. На обеих картинах была отображена самая что ни на есть правда жизни. Покупкой этих картин было положено начало крупнейшему собранию русского искусства. С этого времени Павел Михайлович покупал произведения соотечественников. Тому было три причины. Во-первых, их работы оказались более созвучны внутреннему миру молодого и богатого российского купца. Во-вторых, наши художники просили за свои картины гораздо меньше, чем их западные коллеги. В-третьих, собирая коллекцию именно русских живописцев, Павел Михайлович выделялся из общей массы знатных россиян, не веривших в то, что в России могут творить настоящие художники.
Собирательством Павел Михайлович так увлекся, что уже к 1860 году дом Третьяковых в Лаврушинском переулке был увешан почти сотней картин. Среди художников о старшем Третьякове ходили легенды. Говорили, что он приезжает в фаэтоне и покупает сразу несколько картин, причем обычно те, на которые никто раньше не обращал внимания. Что он покупает не только картины, но и этюды к ним, а ведь прежде ни у кого из художников даже в мыслях не было продавать этюды. Все наброски считались чем-то вроде производственных отходов. Первые полтора-два года художники подшучивали над Павлом Михайловичем, обвиняли его в отсутствии вкуса, но очень быстро поняли, что смеяться над человеком, оплачивающим их труд, по меньшей мере неразумно. Скоро насмешки сменились обожанием. Подружиться с меценатом в кругу живописцев считалось большой удачей. У своих друзей Третьяков иногда покупал даже еще не написанные картины, то есть заранее платил за работу. Будучи самым активным из московских покупателей живописи, Павел Михайлович превратился в человека, который уже мог диктовать свои вкусы. И он диктовал их со все большей смелостью.
Портрет П. М. Третьякова работы И. Е. Репина. 1901 год
Идея создания своей галереи впервые была высказана в «Завещательном письме», написанном 28-летним Павлом Михайловичем перед поездкой в Англию: «Для меня, истинно и пламенно любящего живопись, не может быть лучшего желания, как положить начало общественного, всем доступного хранилища изящных искусств, приносящего многим пользу, всем удовольствие».
Сергей Михайлович Третьяков (1834–1892) был в Москве известен и уважаем не меньше, чем его старший брат.
Он тоже увлекался коллекционированием произведений искусства
Свое собрание западно-европейской живописи С. М. Третьяков завещал (через брата) Москве; одна часть его коллекции хранится в Музее изобразительных искусств (на Волхонке), другая – в Эрмитаже
Дом С. М. Третьякова на Пречистенском бульваре (ныне Гоголевский бульвар)
Льняная мануфактура
В 1859 году Александра Даниловна полностью передала управление фирмой в руки Павла и Сергея. К чести братьев следует сказать, что они не разругались, как это часто бывало при дележе отцовского наследства, а, напротив, до конца своих дней жили душа в душу и управляли делами компании сообща. Хотя больше в этом преуспел все-таки младший из братьев – Сергей. Он вообще был более напорист, чем скромный и стеснительный Павел. Он даже женился на девять лет раньше старшего Третьякова – в 22 года (в то время в таком возрасте еще не женились).
Приняв у матери дела, братья уже год спустя образовали фирму с предельно ясным, но длинным названием «Магазин полотняных, бумажных, шерстяных товаров, русских и заграничных Торгового дома П. и С. братьев Третьяковых и В. Коншина в Москве, на Ильинке, против Биржи, д[ом] Иосифского монастыря». Как видно из названия, в компаньоны братья взяли своего бывшего приказчика, а теперь родственника, мужа сестры Елизаветы.
В начале 1860-х годов старший брат был поглощен своей галереей, а младший с головой ушел в дела фирмы и московского купечества. К этому времени он уже был потомственным почетным гражданином Москвы, старшиной и выборным московского купечества. А в 1866 году в Костроме заработало главное промышленное предприятие братьев Третьяковых, основа их будущего финансового могущества – «Товарищество Большой Костромской льняной мануфактуры». Фабрика, где 748 человек работали на 4809 веретенах, со временем превратилась в крупнейшее в мире предприятие по переработке льна. К концу века она давала столько льняной ткани, сколько выпускалось во всей Западной Европе.
