Даниель Циммерман - Александр Дюма Великий. Книга 2
Жерар ненавидел твердые очертания. Не выносил он и смутности, неясности, дух его распылял мысли в газообразном состоянии». «Иллюминаты» — это члены тайного общества, состоящего в основном из студентов. Они мечтают о единой Германии, свободной от всякой иностранной власти. Их герой и мученик — Карл Занд, казненный в 1820 году в Мангейме за убийство писателя и царского шпиона Коцебу. Таким образом, необходимо собрать информацию на месте. Разведка состоит из двух писателей, Иды в качестве переводчицы и прекрасной Октавии Дюран. Последнюю сопровождает верный Александр Вайль, которому мы и обязаны рассказом о любви своей хозяйки и Александра. В Мангейме они посещают дом Коцебу, комнату, где он был убит кинжалом Занда и где последний пытался покончить жизнь самоубийством. Посещают они и Sandshimmelfahrtwiese, то есть луг вознесения Занда на небо, или место казни. Там Ида завязывает беседу с неким господином, назвавшимся директором тюрьмы. Он не только хорошо знал Занда, но проникся симпатией к юному «иллюминату» и был с ним до самой последней минуты. Он с легкостью рассказал все, что знал, и предоставил для перевода и копирования официальные документы и переписку Занда.
День заполнен полностью. Ужин в гостинице, Александр смотрит на Октавию. Она опускает глаза. Александр Вайль кусает губы. Жерар что-то набрасывает на листке бумаги. Ида объедается. Идут спать. Уставший Александр засыпает, как убитый, известно даже, что он храпел. У Иды сон более чуткий, и она слышит, как заскрипела дверь, и видит, как в коридоре вырисовывается силуэт Александра, непонятно, в пижаме он или в рубашке. Вне себя, Ида бежит вслед. Александр стонет, извиваясь от боли: у него страшная колика. Из соседней комнаты спешит на выручку Жерар. Вместе с Идой они поддерживают Александра и доводят до туалета, где он и остается положенное время. Ида и Жерар возвращаются в свои спальни. Александр Вайль вздыхает и закрывает двери своей. Октавия не нашла возможным показаться и выразить сострадание. Про колику все знают, что она вызывает множество перемещений с весьма длительными остановками. Ида в конце концов перестала обращать на это внимание.
Наутро этого значительного литературного момента все отправляются к палачу Видеману, в Германии говорят — «доктор в хирургической части», что более верно. Нынешний экзекутор — сын того, кто казнил Занда, тогда ему было четырнадцать лет, и он мало что помнит. Это смуглый молодой человек приятной наружности и с холодным юмором. И, хотя он охотно отвечает на все поставленные вопросы и соглашается даже показать шпагу, которой отец его отсек голову Занду и которой с тех пор никто не пользовался — дань уважения мученику, Александра не оставляет ощущение, что палач издевается над ним, слишком охотно исполняя его желания. Александр благодарит и, недовольный собой, откланивается. «Впервые я был так явно одурачен и в продолжении получасового разговора не сумел найти ни малейшей возможности отыграться».
Могилы Занда и Коцебу расположены рядом. На могиле Занда растет дикая слива. «Я срезал веточку сливы у Занда, сорвал отросток плюща с надгробья Коцебу и, обвив вокруг веточки, унес с собой». Этот символический жест не сильно продвинул, однако, развитие сюжета пьесы, «Лео Буркхарт» будет иметь к Занду лишь опосредованное отношение. Это история «иллюмината», сделавшегося премьер-министром в одном из немецких княжеств и только тогда понявшим, что власть развращает. Вернувшись во Франкфурт, Александр и Жерар составляют действенный план, делят работу: четыре акта напишет Александр, два акта — Жерар. Драму не примет театр Ренессанс, и Жерар тогда полностью ее перепишет и подпишет лишь своим именем, когда ее сыграют в «Порт Сен-Мартен». Зато к книжному изданию будет сделано приложение из «Неизданных воспоминаний и документов о тайных обществах в Германии», составленное из собранных в Мангейме свидетельств, то есть писатели поработали не напрасно.
Пылкие прощания во Франкфурте, Александр сжимает в объятиях Октавию, ее мужа и Вайля, просто невероятно, как за столь короткое время можно так сильно подружиться, надо бы обязательно увидеться в Париже, Александр, конечно же, об этом позаботится. И он сдержит слово, в следующем же году добьется для Дюрана места главного редактора газеты «Capitole», финансируемой Россией. Вайль не оставит своего патрона, а Октавия неоднажды засвидетельствует свою признательность тому, кто всегда был так верен своим любовницам.
Возвращение в Париж в начале октября 1838 года. И снова Александр с головой окунулся в прежнюю жизнь. Опять он скрывает свое авторство в «Мещанине из Гента», написанном вместе с Ипполитом Романом и с большим успехом сыгранном весною в Одеоне, превратившемся в новый зал Комеди-Франсез. Судачат о его новой пьесе «Пол Джонс», потому что ставят ее во второразрядном театре. «Бедняга Дюма! Дошел до того, что его пьесы играют в Пантеоне! Заявляю, что если и был тогда человек, которого бы вслух жалели, так это был я». В его отсутствие Порше отдал пьесу Теодору Незелю, своему зятю и директору театра Пантеон, который оказался на грани краха. Премьера должна состояться через несколько дней, и, дабы показать, что автором действительно является Александр, рукопись выставлена в фойе. Вначале рассердившись на Порше, Александр затем во всеуслышание объявляет, что ему безразлична «театральная иерархия: Пантеон или Комеди-Франсез». И он докажет всем этим клеветникам, что может заставить играть свои пьесы когда и где захочет.
«Пол Джонс» прошел шестьдесят раз и принес двадцать тысяч франков прибыли. Но даже довольно значительной доли в ней Александра недостаточно, чтобы расплатиться с долгами. Надо содержать две квартиры (он никак не может решиться расторгнуть аренду на квартиру Мари-Луизы), при этом — роскошный образ жизни, пансион для обоих детей и, вполне вероятно, что и содержание обеих их мам, слуги и секретари, которым платят ни за что ни про что, когда его месяцами нет в Париже, подарки многочисленным любовницам, а при случае и вознаграждение профессионалкам высокого полета… В результате он вынужден заложить свои авторские права как настоящие, так и будущие Жаку Доманжу, разбогатевшему на очистке выгребных ям, некогда официальному «покровителю» Иды, считающему себя специалистом в области литературы; и, строго говоря, все это связано одно с другим. Чтобы вернуть долги, Александр осужден теперь, как и Бальзак, производить большими партиями. Новеллы «Лучник Отон» и «Мэтр Адам, калабриец», очерки о путешествиях — «Бельгия и германская конфедерация», новая драма «Алхимик», написанная в соавторстве с Нервалем, но выпущенная под одной его фамилией. Между двумя актами он кое-как приводит в божеский вид еще одну пьесу, написанную другом Нерваля по просьбе Иды, которая все еще не прочь выйти на сцену в главной роли — Батильды, что и произошло в пьесе того же названия 14 января 1839 года в театре Ренессанс. Автор, о котором идет речь, — молодой, двадцатипятилетний человек, преподаватель истории в лицее Карла Великого Огюст Маке.
