Даниель Циммерман - Александр Дюма Великий. Книга 2
Даниель Циммерман - Александр Дюма Великий. Книга 2 краткое содержание
Во вторую книгу вошли: продолжение биографии Дюма и не публиковавшиеся ранее исследования писателя по истории Франции под общим названием «Жак Простак».
Издание книги осуществлено в рамках программы «Пушкин» при содействии посольства Франции в Российской Федерации
На переплете фото:
Александр Дюма в России в 1858 г.
Даниель Циммерман
АЛЕКСАНДР ДЮМА ВЕЛИКИЙ
Биография
Книга 2
ЭМАНСИПАЦИЯ НЕГРА
(1838–1843)
Излечиться от детства невозможно, как считал святой Августин, которого его мать нежила и лелеяла так же, как Александра Мари-Луиза. Тем не менее можно попытаться заняться самолечением, и Александру это удавалось совсем неплохо. Вихрь женщин унес его из тенет материнской любви, которой он все же сохранял верность. Слава и деньги заставили забыть и плохо одетого подростка, и бедного, униженного молодого человека. Прежней остается лишь темная кожа. Этот комплекс он преодолевает физически, благодаря величественной осанке, необычайной силе, репутации дуэлянта, своей элегантности, нередко эксцентричной, куче почетных наград, остроумию и искусству мгновенного отражения любой словесной атаки. Так, однажды некий субъект в салоне неподалеку от него начал отпускать шуточки относительно негров. Александр сохраняет ледяное спокойствие. Тогда подобие блаженной памяти барончика Тьебо бросает ему прямой вызов.
«— В самом деле, мэтр, должно быть, вы отличный знаток негров?
— Само собой разумеется. Отец мой был мулат, дед — негр, а прадед — обезьяна. Видите, моя семья начинается с того, чем ваша кончается».
И все же от дразнивших его в Виллер-Котре мальчишек до фразы мадемуазель Марс «Здесь негром воняет», от более или менее безобидных карикатур до расистских рисунков в паршивых газетенках — все мешало ему отрешиться от своего происхождения. Великие собратья по перу наравне с ничтожными литераторами будут находить в этом происхождении лишний повод для ненависти, и даже самые благожелательные из критиков не устоят перед собственными предрассудками. И вот вам небольшая антология[1]:
1837, прохвост Леконт, играя в простодушие[2]: «Лицо у него смуглое, а волосы, длинные и курчавые, можно было бы назвать скорее шерстью <…>. В целом физиономия не столько красивая, сколько странная и весьма напоминает негритянскую маску».
«Жорж», единственный роман Александра, посвященный расовой проблеме, выйдет в 1843 году. Ашил Галле, одновременно в «le Cabinet de lecture» и в «le Voleur» отмечает его «значительный интерес», но вслед за тем делает следующее заключение об авторе: «Все, кто изучал социальное состояние колоний не по нравоучениям наших филантропов и не по фантазиям наших романистов, но непосредственно на месте наблюдений, абсолютно убеждены в той истине, что раса мулатов стоит ниже белой расы, так же, как черная раса ниже расы мулатов. Разумеется, случаются и исключения из этого правила, и прекрасный пример тому видим мы в авторе «Жоржа»; однако исключения эти крайне редки (sic) и не могут опровергнуть печального опыта, подтверждаемого всякий день».
Декабрь 1844-го, Жирарден, ссылаясь на малый успех «Крестьян», объявляет Бальзаку, что прекращает печатать его фельетон, заменяя его другим. Бальзак интересуется, какой же автор его сменит, и, узнав, что речь идет об Александре, замечает:
«— Но вы же не можете сравнить меня с этим негром!»
Совершенно очевидно, что Бальзак обвиняет здесь Александра вовсе не в том, что он приходит «на живое место». В том же году Мирекур напишет в своей дерьмовой «Фабрике романов. Дом Александра Дюма и компании»: «Внешность г-на Дюма достаточно известна: стать тамбур-мажора, члены Геркулеса в самом широком смысле этого слова, вывороченные губы, африканский нос, курчавая голова, смуглое лицо. Происхождение его читается во всем облике его персоны, но еще более того проявляется оно в его характере.
Соскребите с г-на Дюма поверхностный слой, и вы обнаружите под ним дикаря.
Он похож и на негра, и на маркиза одновременно. Но только маркиз остается лишь на внешней оболочке. Сотрите румяна, сорвите с него неряшливый его костюм, не придавайте значения отношению к нему регентства, не прислушивайтесь к языку улицы, попытайтесь проткнуть в какой-нибудь точке цивилизованную поверхность, и негр покажет вам свои зубы.
Маркиз исполняет свою роль на публике, негр выдает себя в близких отношениях. <…> Прекрасный пол восхищен блеском известного имени, покорен безумной расточительностью, привлечен обещаниями, таящимися в крепком мужском сложении, но прекрасный пол, заметим мы, не замедлит прибегнуть к помощи флакончика с эфиром, дабы нейтрализовать некий подозрительный запах, нахально примешивающийся к очарованию общения наедине: это Негр!
<…> Возвращаясь к своим пенатам, он кардинально меняется. Одежда стесняет его, и он трудится в живописном неглиже нашего праотца. Он лежит на полу, как ньюфаундленд; ест он печенную в золе картошку, не очищая от кожуры: это Негр!»
Комментарий Бальзака на этот памфлет: «отвратительно глупо», «но это печальная правда». В 1845 году комедия Амадея Бурдона «Торговля белыми рабами» выводит на сцену некоего Алексиса Нуаро, который заставляет попотеть своих белых рабов. В 1854 году появится пародия на «Мушкетеров», дневник Александра под названием «Мушкетер, дневник господ Дюмануар и компании». И можно продолжать дальше в том же духе.
Пушкин, в 1837 году убитый на дуэли французским наемником на царской службе, гордо отстаивал свое африканское происхождение. Александр редко был на него похож. Его позиция по отношению к расовой проблеме по меньшей мере двусмысленна. Подобно Генералу, он берет к себе на службу настоящих чернокожих — Алексиса, уроженца Гаваны, и Поля из Абиссинии. Того и другого он опишет, как и других своих французских слуг, лентяями, пьяницами, но не воришками. Алексиса он выводит на сцену в «Истории моих животных» и как будто бы не случайно. Один пассаж из этой книги вызывает особенное чувство неловкости. Нежная Мари Дорваль приходит на обед к Александру. Приходит она не с пустыми руками, а, точнее говоря, с носильщиком, который ставит на пол огромную корзину.
«— Вот, — сказала она, открывая корзину, — я хочу тебе кое-что подарить.
Я приподнял охапку цветов и увидел нечто черное с огромными белыми глазами, оно копошилось на дне корзины.
— Ну-ка! — сказал я, — что бы это могло быть?
— Не бойся, оно не кусается.
— Правда, что же это?
— Это негр.
— В самом деле, негр!
И, погрузив обе руки в корзину, я схватил негра за плечи и поставил на ноги».
