Владимир Санин - Когда я был мальчишкой
– А ты кто будешь?– поинтересовался Федька.
– Откровенность за откровенность,– важно сказал Жук.– Я гонец кардинала Ришелье. Ша, сеньоры! Я шучу. Вы имеете счастье познакомиться с бедным студентом, который мечтает увидеть престарелых родителей. Они сидят на берегу Черного моря и плачут: «Где сейчас наш ясный сокол Вася? Хоть бы одним глазком посмотреть на нашего непутевого сыночка!»
– А почему ты непутевый?– сочувственно спросил Ленька.
– Потому что науке я предпочел любовь.– Жук вздохнул.– А любовь, братцы кролики, пардон, сеньоры,– это счастье, смазанное оливковым маслом. Она ускользнула от меня, разбив мое сердце.
– Поехали с нами!– предложил Федька.– Вот было бы здорово!
– Идет,– быстро согласился Жук.– Святое дело.
– А у тебя есть документы?– вдруг спросил Гришка.
Жук улыбнулся.
– Сеньор Арамис недоверчив! Показать?
– Я, между прочим, Атос,– покраснев, сказал Гришка.– Покажи, чего там.
Жук уже собрался было вскочить на загородку, но мы его остановили и пристыдили Гришку.
– Вы, сеньоры, мне по душе,– заявил Жук, когда Гришка принес свои извинения.– Вы скрасите мой долгий и трудный путь к престарелым родителям. Несколько дней мы отдохнем в моем замке на берегу моря, а потом спрячемся в каком-нибудь корыте, идущем во Францию. Это дело я беру на себя.
Наш новый знакомый оказался необыкновенно интересным человеком. Несколько часов как зачарованные мы слушали его рассказы о том, как он путешествовал зайцем – других способов Жук не признавал – по железным дорогам и морям, о его житейских приключениях и жестоких драках, из которых Жук всегда выходил победителем благодаря своей ловкости и силе.
– Главное, сеньоры мушкетеры, это внезапность, – поучал он.– Поскольку нам предстоит сражаться вместе, я приведу вам для примера один эпизод из моей бурно проведенной жизни. Однажды, проводив домой любимую девушку, я оказался в окружении пяти угрюмых ребят. Я по наивности думал, что они хотят угостить меня шоколадными конфетами, но, увы, ошибся. Оказывается, эти юноши были недовольны тем, что я любил и был любимым. Чужое счастье сделало их черствыми эгоистами, и в знак своего недовольства они решили поставить штамп на моем портрете. И здесь я должен признаться в одной своей слабости. Я ужасно не люблю, когда мне делают больно. Особенно лицу, которое мои возлюбленные, без исключения, находят симпатичным. Их было пятеро, а мы были вдвоем…
– Как так?– возразил Ленька.– Ты же…
– …вдвоем,– недовольно повторил Жук.– Я и внезапность. Ближнего ко мне юношу я ударил ногой, вот сюда. Он сразу понял, что был не прав, и больше ко мне не приставал. Второго – кулаком в живот. Прекрасный удар, сеньоры! Третьему, который бросился на меня, как глупый носорог, я упал под ноги, и он славно шлепнулся на мостовую, а двое для меня,– Жук поиграл мощными мускулами и обвел нас веселыми голубыми глазами,– сами понимаете, сущий пустяк. Вот так, милорды. Между прочим, поезд останавливается. Пока снова не тронемся в путь – ни звука. Думайте и чихайте про себя.
Мы улеглись по своим местам.
– Кстати,– добавил Жук,– на вашу половину уже приходили за сеном. Если вас накроют – обо мне ни звука. Слово мушкетеров?
Я лежал и думал о том, как прекрасна жизнь. Мог ли я мечтать о такой необыкновенной жизни, я, жалкий школяр, пределом желаний которого была пятерка по контрольной и каждый день мороженое? Это как волшебная сказка: вагон, который везет нас навстречу приключениям, Вася Жук, первый в моей жизни взрослый парень, который признал во мне товарища, Жук, слушать которого – высшее на свете наслаждение, неожиданности, подкарауливающие нас каждый час и, кто знает, слава, которая, быть может, уже готовится к встрече с нами. Испания! Кто из мальчишек не бредил о ней, кто не мечтал оказаться среди защитников Теруэля и Бильбао. Гренада, Гренада, Гренада моя! Мы ненавидели фашистских летчиков, разбомбивших Гернику, марокканцев, которые с поднятыми руками пошли сдаваться в плен, а перед самыми нашими окопами забросали республиканцев гранатами… А вдруг дядя Вася возьмет меня… нет, нас к себе, в танкисты? И домой мы вернемся вместе, и если меня попробуют выставить из комнаты, когда дядя Вася рассказывает, он не позволит: «С ним я воевал, от него у меня секретов нет!» А в школе…
У вагона послышались шаги: нашу дверь отворяли. Скорчившись под тюками прессованного сена, мы старались не дышать.
– Пожалуйста, смотри,– произнес чей-то недовольный голос,– только головой ручаюсь. Я от вагонов не отходил.
– Вроде человеком пахнет,– неуверенно произнес другой голос.– Влезай сам, у меня нога болит.
Я боялся, что человек, который влез в вагон, оглохнет от бешеных ударов моего сердца.
– Это картошка преет,– голос звучал в полуметре от нас,– человек, он по-другому пахнет.
Мы услышали лязг засова и удаляющиеся от вагона шаги. Поезд двинулся. Мы сбросили с себя тюки. Леньку трясло, а лицо его было до того белым, что я испугался. У Гришки глаза блестели еще ярче обычного, а Федька презрительно улыбался.
– Так они нас и нашли,– проговорил он.– Жук, вылезай.
– Вас небось ищут, сеньоры,– заявил Жук, прыгая вниз.– Никому по секрету не сообщали о своих жизненных планах? Учтите: болтун – находка для шпиона. Быть может, в контрразведку генерала Франко уже поступили шифрованные донесения о вас.
– Ты остроумный,– с уважением сказал Федька.– Вроде нашего Усатого.
– Историк, – пояснил я. – Гришка его любимчик, потому что всегда читает вперед. «Илиаду» прочитал и «Одиссею».
– Гнев, о богиня, воспой Ахиллеса, Пелеева сына,– продекламировал Жук.– Уважаю Гомера, симпатичный был старикан. А знаете ли, мушкетеры, что делает солдат в свободное от кровопролития время?
– Пишет домой письма,– сказал я.
– Чистит оружие и готовится к новым сражениям,– догадался Гришка.
– Шуткой поднимает настроение товарищей,– важно изрек Федька.
– Все это имеет место,– одобрил Жук.– Но потом он играет в карты. Ибо в игре он находит забвение. Садитесь, научу.
Полчаса спустя мы с криками и проклятьями резались в «очко». Сначала играли просто так, потом на мелкий интерес и вошли в такой азарт, что Жук с трудом добился перерыва на обед. К вечеру мы проиграли все, что было в мешке и на себе. Наше преклонение перед новым знакомым перешло в слепую ненависть.
– Ставьте пистолеты,– еще раз предложил Жук, тасуя карты.– Авось отыграетесь, сеньоры. Помните, как Атос разделил Гримо на десять ставок?
Шутка не была принята.
– Не будем ставить пистолеты,– угрюмо сказал Федька.– Подавись нашими ботинками!
– Ого! – насмешливо сказал Жук.– Меня оскорбили. Бросаю перчатку!
