Владимир Санин - Когда я был мальчишкой
Остроту никто не принял, и Федька надулся.
– Я тоже не простился,– хмуро сказал Гришка.– А ты, Мишка?
– Маменькины сынки,– проворчал Федька.– Слюнтяи…
Мы промолчали.
– А у меня нет мамы…– уныло сказал Федька. Ленька всхлипнул. Мы отвернулись.
– Берите воду,– послышался шепот Кости. Я сполз на пол и втащил бидон в вагон.– Вас сейчас отправлять будут. Ни пуха ни пера!
Костя конспиративно смотрел в сторону.
– Иди к черту!– прошипели мы в ответ.
– Прячься!– ужасным шепотом процедил Костя.
Я быстро полез наверх. У вагона послышались голоса, и дверь с грохотом захлопнулась. Мы прижались друг к другу и затихли. Нам было грустно и страшно. Поезд тронулся рывком.
– Поехали!
Распотрошив несколько тюков сена, мы с наслаждением растянулись во всю длину. Первый успех нас окрылил. Мы размечтались.
– Главное,– говорил Гришка,– разыскать дядю Васю, на него вся надежда. Как его фамилия, Мишка?
– Не помню,– ошеломленно ответил я.– Василий Палыч… дядя Вася.
– Вот дырявая башка!– огорчился Федька.– О чем же ты думал?
– Спокойно, спокойно,– примирительно сказал Гришка.– Комбриг, танкист, дважды орденоносец – быть такого не может, чтобы генерал Лукач о нем не знал. Найдем!
– А примут нас в разведку? – неожиданно усомнился Ленька.
– А куда же еще?– Гришка пожал плечами.– Мальчишки – они для разведки удобные. Маленькие, а наблюдательные. Посмотрел, где стоят танки, живая сила, штаб – и обратно!
– Вам-то хорошо,– вздохнул Федька.– Букашки. А я высокий, метр шестьдесят пять.
– Ничего,– успокоил его Гришка,– лицо у тебя молодое.
– Что я, метрику фашисту буду показывать!– огрызнулся Федька.
– Нельзя терять времени,– сказал Гришка.– Давайте учить язык. Я знаю уже сорок слов. Но язык учить никому не хотелось.
– Не то настроение,– заявил Федька, который, оказывается, знал меньше всех – тринадцать слов. Правда, среди них было одно очень аппетитное – «менестра», то есть тушеное мясо с овощами.
– Больше всего мясо люблю,– вздохнул Федька.– И апельсины.
– А ты их ел когда-нибудь? – спросил я.
– Нет. А ты?
– Я один раз ел. Половину штуки.
– А я больше всего люблю финики,– сообщил Ленька.– Я их тоже еще не ел. И от эскимо бы не отказался.
И тут обнаружилось, что все мы отчаянно хотим есть, потому что дома от волнения никто не завтракал. Федька развязал мешок и извлек оттуда сухари и по яйцу на брата. Мы поели, напились воды из бидона и снова улеглись.
– Об ордене я даже и не мечтаю, – сказал Ленька голосом, который лишь выдавал его мечту получить именно орден.– А вот медаль… за какой-нибудь подвиг…
– Да-а…
Все замолчали. Наверное, каждый представлял себе, как мы возвращаемся домой с медалями, а может, и орденами на груди. От этого даже пересыхало во рту. В гражданскую войну такие случаи были. И в Испании мальчик Педро взорвал фашистский корабль – мы видели этот подвиг в кино. Чтобы оказаться на его месте, мы готовы были отдать двадцать лет жизни.
– Ребята,– тихо сказал Ленька,– а вдруг… когда начнут стрелять… ну, снаряды начнут рваться… и мы увидим, что мы не храбрые?
– Ну да,– презрительно сказал Федька.– Очень мы испугались всяких снарядов.
– Сначала будет немножко страшно,– рассудил Гришка,– а потом привыкнем. Даже у Лермонтова написано, что к свисту пули можно привыкнуть.
– Мой отец был на гражданской войне,– сказал я,– и его ранило в ногу. Он даже не вскрикнул.
– На небольшую рану и я согласен,– сказал Ленька, поеживаясь.
– Так тебя и спросят фашисты, куда ранить,– хмыкнул Федька.– Запузырят куда попало и жалобной книги не дадут.
Помолчали. Думать о ранениях не хотелось.
– Кончено с арифметикой!– злорадно сказал Федька.– Баста! Как из Испании вернусь – в спецшколу пойду, а потом в летное училище. Или в танковое.
– Там тоже арифметику учат,– поспешил сообщить Ленька.– И даже алгебру. Веркин брат говорил.
– Врешь!– огорчился Федька.
– Без арифметики из пушки не выстрелишь,– поддержал я Леньку.
– Это называется вычислить траекторию,– уточнил Гришка.
– Тьфу! – расстроился Федька.– А я-то думал – избавился…
Я смотрел в окошко. Леса, дремучие белорусские леса, густые, нетронутые. Приземистые домишки с соломенными крышами, лошади, овцы, собаки. Я думал о том, что все, что было до сих пор, скучно и неинтересно. Настоящая жизнь начинается сейчас, жизнь, полная необыкновенных событий, приключений и подвигов, при одной туманной мысли о которых замирало сердце.
За моей спиной Ленька и Гришка начали играть в «морской бой». Федька полез на другую половину за морковкой. Он ухватился руками за верхнюю доску загородки, приподнялся и испуганно спрыгнул вниз.
– Там кто-то есть,– сдавленным голосом сказал он.
ЗАЙЦЫ (Окончание)
– Привет, братцы кролики!– над загородкой появилась помятая физиономия парня лет двадцати. Он бросил на нас быстрый оценивающий взгляд.– Сколько вас? Раз, два, три, четыре штуки. Куда плывете?
– В Одессу,– доверчиво сообщил Ленька.
– А тебе какое дело?– проворчал Федька.
– К черту церемонии, переходим на «ты»,– парень спрыгнул вниз и протянул Федьке руку.– Василий Петров, псевдоним Жук. Знаешь, что такое псевдоним?
– А ты парень ничего,– похвалил Федька, дружелюбно глядя на нового знакомого.– Откуда у тебя тельняшка? Ты моряк?
– Немножко есть,– уклончиво ответил парень.– Плаваю по морям житейским. А вы, братцы кролики? Шпана или бежали от пап и мам в поисках сокровищ капитана Флинта?
Парень нам ужасно понравился. Мы разговорились, и как-то очень быстро Жук вытянул из нас все наши тайны.
– Только не называй нас больше кроликами, – попросил Ленька.– Мы мушкетеры, если уж на то пошло.
– Не буду, – согласился Жук. – Пардон, сеньоры! Нет ли у вас на вертеле жареного каплуна? Признаюсь, я два дня питаюсь этой отвратительной морковкой.
Мы раскрыли наш мешок.
– Скатерть-самобранка!– восхищался Жук, уписывая за обе щеки.– Эх, вобла без пива – это ваш недосмотр, сеньоры Атос, Портос, Арамис и д'Артаньян. Придется запить бургундским.
И Жук приложился к бидону. Пил он долго, длинными глотками.
– Спасибо, борцы за справедливость, альбатросы, цвет королевских дуэлянтов. Ну-ка, чего у вас есть, показывайте. О, пистолет! Недурно. Личный подарок господина де Тревиля? Еще один? Старинная работа. Антиквары оторвут с руками. Все?
– Веревка вот еще,– похвастался Ленька.– Для пленных.
– Крепкая,– без тени улыбки констатировал Жук.– Целый взвод можно связать, если хотите – поучу.
– А ты кто будешь?– поинтересовался Федька.
