Вяйнё Таннер - Зимняя война
Гюнтер обещал мне сделать это, после чего трубку взял Эркко.
Я попросил его внести в наш ответ некоторые изменения, из которых предложение о прекращении военных действий было самым важным. При передаче ответа он должен сделать следующее заявление Гюнтеру: «В эту последнюю минуту мы делаем все от нас зависящее, чтобы спасти положение ценой великой жертвы. Я буду признателен вам, если вы сегодня же сообщите мне, является ли это решением вопроса».
Эркко записал эту формулировку и сразу направился в посольство, чтобы составить документ.
В течение дня от него поступило несколько телеграмм. Финский ответ был передан советскому послу в 11.55 по шведскому времени. Советский Союз согласился подождать несколько дней до окончательного принятия условий, но Красная армия будет двигаться вперед. Требования ужесточатся, если мы промедлим с ответом. Если они не будут приняты в ближайшие дни, то Советский Союз заключит соглашение с Куусиненом.
Вечером позвонил президент Каллио и поинтересовался последними новостями. Я сказал, что Москва дала нам несколько дней на размышление, и зачитал полученный ответ. Вместо того чтобы поблагодарить за известия, президент пробурчал: «Вот негодяи, требуют Сортавалу, хотя еще не подошли к ней!»
В четыре часа дня в министерстве появился Магни, покидающий страну, чтобы представить своего преемника — Карра де Во. Я объяснил им, что мы надеемся прежде всего на заключение мира и ожидаем решающего ответа из Москвы. Если он будет отрицательным, то мы обратимся к Западу за помощью. Магни был не слишком доволен этим заявлением. Он надеялся, что решение вопроса будет достигнуто до его отъезда.
В 16.30 позвонил Веркер. Он сказал, что доложил Галифаксу о том, что решение в Хельсинки будет принято 5 марта. В этой связи Галифакс направил ему телеграмму: «Время истекает; постарайтесь уговорить их принять решение».
Я изложил ему наше понимание ситуации, как сделал это для французских дипломатов. Веркер понял наше положение и все последствия нашего решения.
В 17.45 у меня появился шведский посол Сахлин, который сообщил о следующей информации из Стокгольма: «Мы известили Москву, что Финляндия принимает условия; в этой связи шведское правительство предложило прекратить военные действия начиная со вторника 6 марта с 11.00 по московскому времени. Если это предложение будет принято, мы надеемся на его принятие финской стороной».
Сахлин также оставил мне текст телеграммы Ассарссона от 4 марта.
В 19.00 Cахлин сообщил по телефону, что ответ из Москвы еще не получен. Возможно, он поступит ночью.
В 23.00 у меня состоялся еще один разговор с Гюнтером. Он сказал, что ответа из Москвы еще нет. Такие телеграммы приходят, как правило, очень поздно. Мы договорились, что он будет звонить мне в любое время ночи, если потребуется предпринять до утра какие-либо действия: например в связи с прекращением военных действий.
Последнее трудное решение
Еще до рассвета 6 марта события словно пустились вскачь. В 4.45 из Стокгольма позвонил Эркко, которому министерство иностранных дел Швеции передало следующее заявление: «В 10.30 вечера финский ответ был получен в Москве. Молотов заметил, что он не вполне определенен. Советское правительство не согласится на перемирие до тех пор, пока войска из Виипури и Выборгского залива не будут эвакуированы. Он обещал доложить вопрос своему правительству и вернуться к нему вечером».
В 7.00 раздался телефонный звонок от Сахлина, и он повторил мне то, что уже сообщил Эркко; в 8.45 добавил новые подробности: «Прошлой ночью Молотов передал через Ассарссона следующее: „Учитывая тот факт, что финское правительство приняло условия, выдвинутые Советским Союзом, правительство Советского Союза согласно начать с финским правительством переговоры с целью заключения мира и прекращения военных действий. Местом проведения переговоров предлагается Москва, где ожидают финскую делегацию“».
Ассарссон спросил, почему не получено согласие на прекращение военных действий. Молотов ответил, что положение на фронте очень неопределенное и Советский Союз определит свое отношение к прекращению военных действий в ходе переговоров. Когда Ассарссон обратил внимание на опасность, которую влечет такое промедление, на возможность вмешательства других государств, Молотов сказал, что не следует опасаться подобного поворота событий, если Финляндия сама не желает его. Финская делегация может отправляться немедленно. Безопасность Ленинграда не должна быть предметом обсуждения. Выдвинутые условия мира являются минимальными требованиями советской стороны.
Гюнтер говорит, что он ожидает немедленного ответа.
Сразу после Сахлина позвонил из Стокгольма Эркко. Он сообщил то же, что и Сахлин, добавив, что Швеция может организовать прямое самолетное сообщение из Стокгольма в Москву. Советский Союз не верит в западную помощь. Он сказал, что в Швеции рады подтверждению дружеского отношения Советского Союза к Швеции.
В 10.30 я позвонил Гюнтеру в Стокгольм. «Ответ Молотова, — сказал я ему, — наглядно демонстрирует всю сущность политики советского руководства. Они согласны на переговоры, но не хотят прекратить военные действия на это время. Ситуация становится очень запутанной. Если мы примем приглашение Москвы к переговорам, то на Западе махнут на нас рукой, предложенная помощь будет сразу забыта; нам не будут поставлять даже оружие. Тем временем Красная армия может перейти в наступление, и мы окажемся в ее руках. Может ли Швеция обещать, что она придет нам на помощь, если мир не будет заключен?»
Гюнтер всячески побуждал нас ехать в Москву. Его правительство в любой момент было готово организовать нашу поездку из Стокгольма.
В одиннадцать часов кабинет министров снова собрался на заседание. Присутствовали также президент Каллио и генерал Вальден. На этом заседании я подробно доложил о событиях последних часов. Я сообщил, что Москва согласна на переговоры, но советское правительство не собирается прекращать военные действия. Тем не менее я пришел к заключению, что мы ничего не потеряем, если отправим делегацию в Москву. Внешнеполитический курс Запада остается для нас опасным: если мы пойдем по этому курсу, нас может ожидать судьба Польши. Запад сможет прийти нам на помощь в будущем, если захочет открыть новый фронт против Германии. Завершая свой доклад, я предложил, если мы решим начать переговоры, отправить делегацию в Москву в этот же день.
Премьер-министр Рюти поддержал мое предложение. Он также сказал, что на Западе могут ждать наш ответ до 12 марта.
