Юрий Семенов - Комиссар госбезопасности
— Но вы же троих задержали. — Михеев карандашом округлил в справке цифру «3». — Важно было начало. Выходит, молодец начальник горотдела. Как ты говоришь, сверхудачно получилось. А то бы и на след не напали.
— Да, но другие двое чуть было не скрылись. Они видели арест дружка своего. Хорошо, что мы немедленно все подняли на ноги. Тех на окраине уже задержали, нацелились бежать из города. При допросе показали, что трое их было.
— Ты Коростень еще упоминал, там задержали кого-нибудь в милицейском? Туда ведь штаб пятой армии переместился, — напомнил Михеев, выжидающе глядя на Ярунчикова.
— Нет, сообщения не поступало. Белозерский нами ориентирован.
— Напоминать, нажимать надо было. И когда Ништа поехал к Белозерскому, поручить следовало ему разобраться на месте, что у них делается по розыску фальшивых милиционеров. Надо ведь… — расстроенно пристукнул ладонью по столу Михеев. — Наверняка ведь и там орудуют… Сейчас же от моего имени заготовьте престрожайшую шифровку Белозерскому, пусть они тоже все подымут на ноги… Пока еще не поздно.
— Да нет… коли агенты проникли в Коростень, куда только-только перебрался штаб армии, они осядут в городе, — смягчая упрек, заверил Ярунчиков.
— Нашел чем успокоить… Поручи-ка Грачеву составить шифровку, а разговор надо заканчивать, через пятнадцать минут пусть весь оперативный состав соберется в каком-нибудь классе, посоветоваться надо. Через час мне надо быть у командующего.
Ярунчиков вышел, а Михеев снова просмотрел раздел в справке, где говорилось об арестованных за последнюю неделю агентах, содержащихся в особом отделе.
Когда вернулся Ярунчиков, Михеев с иронией спросил:
— Что-то мне глаз режет численное соотношение немецких агентов и паникеров. Паникеров отчетливее видно, что ли? Или специально их копите, не знаете, что с ними делать?
— Под следствием находятся. Надо же разобраться… Передадим в трибунал.
— Доложи мне дела этих шестерых паникеров. Сегодня же… Где содержатся арестованные?
— Здесь, в подвале, — указал на пол Ярунчиков.
— Все гуртом?
— Нет, зачем же…
— Как у вас оказался перебежчик? Он же, надо понимать, на передовой пытался перейти на сторону врага. Там и судить следовало. И вообще, поразворотливее надо завершать дела, время торопит.
Ярунчиков помолчал немного, то ли соглашаясь, то ли обидясь на замечание — лицо его было непроницаемым.
— А что бы вы делали, если бы узнали, — напористым тоном начал он, — что арестованный назвался родственником командующего — фамилия даже совпадает — и что ему якобы дано специальное задание, о котором он может сказать только в штабе фронта… Оперработник, видать, почесал в затылке да и отправил несостоявшегося перебежчика к нам.
— Родственник?! — поразился поначалу Михеев, но сразу же усомнился в правдоподобности услышанного, отмахнулся. — Однофамилец, конечно. Специальное задание… Чушь какая-то.
— Точно так. Знал, расстреляют перед строем, вот и начал вертеться, врать. После, мол, видно будет, может, забудут в суматохе, или подвернется случай бежать.
— Все это могли на месте выяснить, — не согласился с Ярунчиковым Михеев. Ему уже не хотелось терять времени на разговор об остальных арестованных, потому он закруглился: — Разберитесь сегодня же с этими сигнальщиками, дезертирами, и чтоб завтра же их у нас ни одного не осталось.
Замечание было справедливым, и Ярунчиков промолчал, видя, что Михеев отвлекся, пробуя пальцами землю в цветочных горшочках на подоконнике.
— Отдали бы лучше кому-нибудь цветы. Или поливайте, — вымолвил он между прочим. Потом спросил: — Один часовой возле отдела?
— Двое, с одной и с другой стороны школы, плюс вооруженный вахтер у входа, — для наглядности изобразил руками на столе систему охраны Ярунчиков.
— Штакетный забор метров на пять от здания надо поставить, нельзя так. Здесь голоса слышу из соседней комнаты, — подошел Михеев к Ярунчикову, взял его за плечо. — Не хмурься… Хотя нам с тобой теперь не до деликатности. Пойдем поговорим с людьми.
…Совещание собрали в большом классе, в котором заново расставили нагроможденные у задней стены парты, и теперь сотрудники расселись за ними, как школьники. Быстрым, заинтересованным взглядом окинул Михеев оперативных работников, отметив про себя, что большинство из них ему знакомы, и это удовлетворило его — знал, с кем предстоит трудиться.
— Ну что же, товарищи, начнем первый урок, — басовито и располагающе произнес Михеев, как бы смягчая таким вступлением предстоящий суровый разговор. — Представляться мне, видимо, излишне. Я назначен начальником особого отдела фронта. Товарищ Ярунчиков — заместителем, как и было совсем недавно. Но тогда мы жили в другой, мирной обстановке. Теперь война, тяжелая, жестокая схватка! Поэтому я буду несравнимо много требовать. Прежде всего — престрожайшей дисциплины, четкого исполнения долга, полной отдачи от каждого работника контрразведки фронта, деятельность которых, по моему убеждению, требует лучшей организации и целенаправленности. Воспринимайте мои слова без задетого самолюбия. Обстановка требует решительных перемен.
Высказав мысли, которые возникли у него при разговоре с Ярунчиковым, Михеев сослался на директиву партии и правительства, потребовал беспощадной борьбы со шпионами, диверсантами, изменниками, дезертирами, паникерами, распространителями провокационных слухов.
— Должен предупредить, — продолжал Михеев, — каждый сотрудник особого отдела фронта, оказавшись в районе сложной, критической боевой обстановки, обязан разобраться в ситуации и принять самое активное участие в оборонительной борьбе. Уклонение от участия в боях будет считаться дезертирством. Очень верно на этот счет ответил мне давеча оперуполномоченный Ништа.
— Старший… — подсказал Ярунчиков.
— Извиняюсь, старший оперуполномоченный Ништа, — поправился Михеев. — Я поинтересовался, была ли необходимость лезть ему в рукопашную на улице города Малина. И Петр Лукич достойно ответил: «А как же?! Такая рукопашная рядом разгорелась, какие еще могут быть другие дела?» Вот именно — никаких! Положение на фронте с каждым днем осложняется. На передовой мы должны чаще находиться, там, где особо опасно. Все это уяснили?
Чекисты понимали, но не совсем так, как это замыслил Михеев. Он решил создать оперативные группы из чекистов и направить их на самые горячие участки фронта.
— Завтра с одной из групп я еду в двадцать шестую армию. Других с мандатами Военного совета фронта направим на коммуникации, пусть энергично продвигают эшелоны с людьми, транспорт с боеприпасами на передовые позиции, поддерживают порядок на переправах через Днепр. Имейте в виду, сотрудник особого отдела фронта обязан дать свежую исчерпывающую ориентировку своим коллегам на местах о деятельности вражеской разведки, быть инспектирующим представителем, способным разобраться в оперативных делах, оказать помощь, а также добыть информацию для своего руководства о состоянии дел в том или другом особом отделе. Снова напоминаю, теснее взаимодействуйте с политработниками. Они все время с людьми, информируйте их о методах вражеской разведки, пусть нацеливают бойцов на бдительность. И особо хочу предостеречь о недопустимости малейшего превышения прав, законности, не говоря уж о проявлении гонора, бестактности. Я престрожайше буду за это взыскивать, иначе не умею, вы знаете. И постарайтесь все это потолковее разъяснить сотрудникам на местах. Вопросы есть?
