Борис Джонсон - Фактор Черчилля. Как один человек изменил историю
Идея объединить три вилайета вслед за крахом Османской империи была в общем-то неплохой. Именно того, по словам арабских лидеров, они и желали, это и было им обещано – сильное унитарное арабское государство. Вряд ли можно ставить Черчиллю в вину, что не появился ни один иракский лидер, который мог бы с величием и благородством объединить страну.
Конечно, Черчилль понимал и осуждал угрозу исламского экстремизма, но его нельзя критиковать за провалы арабского руководства. Возможно, единственный путь прекратить межэтнический и раскольнический конфликт в лоскутном одеяле Ближнего Востока состоит в образовании новой Римской империи, наделенной безжалостным проконсульским насилием и системой принудительной верности центральной власти. Это, однако, неприемлемо по многим причинам – и не получилось также у римлян, которые потерпели жестокое поражение вблизи Багдада.
Нельзя сказать, что идеалы Черчилля не привели ни к чему, они способствовали не увековечиванию Британской империи, а обеспечили ее разделение относительно достойным и эффективным образом. Один из парадоксов жизни Черчилля в том, что его цели свободы и демократии были поддержаны детьми империи, когда они вели кампанию за свою независимость.
Как указал Ричард Тойе, «Атлантическая хартия» 1941 г. не произвела особенного впечатления в Вашингтоне. Но она была услышана Нельсоном Манделой и другими африканскими лидерами.
Когда Черчилль стоял на яхте в 1961 г., конечно, были основания заявить, что он и его страна ослабли. Теперь он стар и немощен, а Британию обанкротила война, ее финансовые и военные мышцы сильно уменьшились – в Америке этот результат предвидели и потворствовали ему.
В собственной стране Черчилля настолько не хватало миллионеров, что ему пришлось воспользоваться гостеприимством Аристотеля Онассиса, социального выскочки, не чуждого криминальному миру. Он стоял под длинной тенью нью-йоркского Эмпайр-стейт-билдинг, по сравнению с этой башней Биг-Бен кажется карликом. Так же американский оборонный бюджет затмевает расходы на оборону всей Западной Европы, включая Британию.
Черчилль считал, что судьбы мира оказались в американских руках – и в этом он был прав. В наше время США приходится регулировать конфликт в Палестине, убеждать израильтян и пытаться справиться с неблагодарным вулканом в Ираке. Как британский империалист Черчилль неминуемо потерпел поражение. Как идеалист он достиг успеха.
Удобная концептуальная метонимия «англоязычных народов» помогла распространить идеи Черчилля по миру. Англоговорящие люди теперь многочисленнее народов бывшей Британской империи – возможно, их два миллиарда и с каждым днем становится все больше. Число китайцев, говорящих по-английски, превосходит население Англии, и даже Европейская комиссия в последние десять лет неофициально приняла этот язык.
В мире стало больше демократий и меньше войн. Что бы вы ни думали о возглавляемой США империи свободных рынков и свободной торговли, она выводит из бедности миллиарды людей. За эти идеалы Черчилль сражался, он установил их общность для Британии и Америки.
Те ночи на «Кристине» были последней его возможностью увидеть родину своей матери. Потом он поехал в аэропорт Айдлуайлд и сел на самолет, оснащенный двумя бутылками коньяка, семью бутылками вина, одной бутылкой бренди и двумя фунтами стильтона. Это должно было помочь.
Кстати, «Кристина» была продана греческим правительством, нуждавшимся в деньгах. Теперь ее можно найти на верфи в Восточном Лондоне.
В городе, где говорят на 300 языках, также можно найти людей из стран, расположенных по всей Земле. Черчилль не только преобразил значительную часть мира; до того как оставить свой пост, он начал процесс – возможно, не намеренно – создания современной поликультурной Британии.
Глава 22
Значение его имени сегодня
Если у вас когда-либо возникало искушение подвергнуть сомнению силу чувства между Уинстоном и Клементиной Черчилль, вам стоит взглянуть на бессчетные записки и любовные письма, которые они посылали друг другу на протяжении всего супружества. В день ее семидесятивосьмилетия в 1963 г. он написал:
Моя дорогая,
Пусть послание донесет до тебя
Мою нежнейшую любовь и поцелуи,
Повторенные сотню раз.
Я довольно скучный и
Жалкий бумагомаратель, но мое
Сердце увлекается за стилом при письме.
Твой вечно и навсегда,
У
Ему было восемьдесят восемь, в других посланиях он сетовал на утрату былой легкости самовыражения – и отмечал свое изумление казавшейся ему невероятной скоростью других. Он все еще ходил в палату общин, хотя коллеги по парламенту были потрясены постигшей его немощностью. Лишь после основательного нажима со стороны Клементины он наконец согласился не идти на переизбрание. В июле 1964 г. он побывал в палате общин в последний раз.
Если вспомнить об истязаниях, которым он подверг свое смертное тело – всех поглощенных им на протяжении жизни токсинах, – то в этой долговечности можно увидеть существенную особенность его характера: врожденную решимость упорствовать, сражаться дальше, никогда не уступать. Но он также понимал, что его работа сделана, а карьера начала сливаться с историей. Как Черчилль сказал дочери Диане: «Моя жизнь завершена, но еще не закончена». О своих достижениях он говорил угрюмо, возможно тем самым напрашиваясь на комплименты. Но в действительности у него не было права на мрачность.
В те дни его наследие было везде, само его имя стало мемом, распространившимся во всех уровнях общества. В том году студенты уже становились выпускниками колледжа Черчилля в Кембридже. Жители населенных пунктов в Британии добровольно нарекли в честь него 430 дорог, площадей и тупиков, и имя Черчилля сохранилось в их названиях до сегодняшнего дня. Когда он покинул палату общин в 1964 г., молодой Джон Уинстон Леннон праздновал продажу 1,5 миллиона пластинок с песней «I Wanna Hold Your Hand».
Леннон родился в 1940-м – во время предельной угрозы, нависшей над страной, и величайшего руководства Черчилля. Более чем десять лет коллегой Черчилля по палате общин был человек, который в 1964 г. стал министром обороны, – Денис Уинстон Хили. Он родился в 1917 г. у поклонников Черчилля в Моттингеме, районе на юго-востоке Лондона. В 1952 г. Хили был избран в парламент, выделяясь среди других депутатов уникальной особенностью – при рождении его назвали в честь человека, который все еще занимал пост премьер-министра. Это кое-что говорит нам об исключительном размахе жизни Черчилля.
Может ли кто-то превзойти рекорд Хили, названного в честь Черчилля в 1917 г., когда последнему было всего лишь сорок два? Пусть Уинстон Грэм, автор романов о Полдарке, сделает шаг вперед. Он родился в Манчестере в 1908 г. – тогда тридцатитрехлетний Уинстон Черчилль сражался в дополнительных выборах по округу Северо-Западный Манчестер и в том же году в качестве министра торговли стал членом кабинета, начиная свою кампанию за создание бирж труда и прекращение эксплуатации детского труда.
После войны как в Британии, так и во всем мире родились сотни, если не тысячи молодых Уинстонов – многие из них афрокарибцы: когда им выбиралось имя, то, конечно, имелся в виду лидер военного времени.
Черчиллевских эпонимов можно найти в великих литературных произведениях. Один из них – Уинстон Смит, герой антиутопии Джорджа Оруэлла «1984». Из знаменитых кинематографических Уинстонов упомянем неизменно уверенного в себе мистера Уинстона Вульфа из «Криминального чтива», которого сыграл Харви Кейтель. Его вызвали, чтобы привести дела в порядок после того, как герой Джона Траволты случайно вышиб кому-то мозги в автомобиле.
Имеются ночные клубы, бары и пабы, носящие имя Черчилля, – вывески двадцати пабов в Британии украшены его лицом, напоминающим мопса. Черчилль тем самым значительно опережает любого из своих современников.
Порою довольно легко понять семиотическую функцию его имени: очевидно, почему владелец паба выбирает Черчилля. Он – величайшая в мире реклама пользы алкоголя. Но почему существует агентство эскорт-услуг «Черчилль»? И что оно может предложить, кроме крови, тяжелого труда, слез и пота?
Как-то я колесил на велосипеде у Харфилда на дальнем сельском западе Лондона и заметил вывеску «Парикмахеры Черчилля». Я зашел внутрь и увидел татуированного парня с серьгой в ухе, которому брили затылок. Там же висела написанная маслом картина с Черчиллем в шляпе. Я спросил сам себя: зачем наполнять маленькую парикмахерскую изображениями Уинстона Черчилля? У него было много выдающихся достоинств – но к их числу вовсе нельзя отнести его прическу.
Но потом я, конечно, понял, что миллионы мужчин схожи с сэром Уинстоном стрижкой. «Эй, лысый! – как будто бы говорят “Парикмахеры Черчилля”. – Ты тоже можешь стать героем. Заходи, чтобы аккуратно подровнять то, что осталось».
