Татьяна Бирюкова - Москвичи и москвички. Истории старого города
Среди множества деталей, составлявших предмет обсуждения, наибольший интерес представляли вопросы: об инструменте для сопровождения таких уроков, об учебнике и об обязательности для всех детей обучения пению.
Наилучшим инструментом было признано пианино. Учебник решили издать за счет города. А освобождать от пения сочли возможным только тех детей, у которых абсолютно отсутствовал музыкальный слух. Для выработки программы пения избрали особую комиссию, в которую в качестве председателя был приглашен М. М. Ипполитов-Иванов. Музыкальное обучение школьников было поставлено на постоянную основу.
В Москве хоровое пение было очень популярным в самых разных слоях населения. Пение, как таковое, весьма благотворно вплеталось в жизнь города.
Будни юных певцов
Описание жизни певцов можно разыскать в некоторых старых хрониках.
В одной из них было сообщено, что в марте 1910 года полиция Рогожского участка произвела осмотр жилья мальчиков хора господина Галичникова в доме Трандафилова по Дурному переулку (в советское время этот топоним у Таганки получил наименование «Товарищеский переулок»).
Помещение, где проживали дети, было антисанитарным, очень грязным. То же было отмечено и в отношении их постелей. Паразиты лезли изо всех щелей или отсиживались в складках каких-то тряпок на кроватях. О качестве пищи детей можно было сказать, упомянув к месту название того самого переулка.
В дни, когда предстояло много работы, юные певцы не обедали вовсе, а принимали пищу поздно вечером. Часто, когда на месте не было хозяина и никто не мог распорядиться о еде, детям не хватало даже хлеба.
На заказы по пению певчие ходили только пешком. В районы города, отдаленные от места их обитания, — тоже. Все работали с большими нагрузками.
Пользы детям от составленного полицией Рогожского участка на этот счет протокола практически никакой не было. Ведь любой частный предприниматель всегда может отговориться тем, что для нанятых его дело — добровольное. Что если им плохо, то никого он не неволит, что дети могут перейти к другому владельцу хора. А он, по сути, является благодетелем.
Серьезнее обстояло дело, когда 12 апреля 1910 года председатель Общества духовных певчих П. В. Петерсон выступил в общем собрании членов Общества борьбы с детской смертностью с докладом об условиях труда и жизни детей-певчих духовных хоров в Москве. Доклад вызвал глубокое сочувствие и сожаление о том, что в зале не присутствовали ни прокурор, ни представитель городской полиции. Сведения, сообщенные господином Петерсоном, были чрезвычайно яркими и достоверными.
Докладчик указал, что московские духовные хоры делились на три категории: профессиональные, любительские и фабричные. Первых в городе было два десятка. Из них только три: Соборный, Синодальный и Чудовский — не принадлежали частным предпринимателям. В них жизнь мальчиков-певцов протекала в более сносных условиях.
В профессиональных хорах трудилось до тысячи мальчиков и семи сотен взрослых.
Любительских хоров насчитывалось более трех десятков, в них работало тоже около тысячи мальчиков.
В хоровые предприятия (а их вполне уместно было так называть) дети обыкновенно попадали с 10–12-летнего возраста.
Рабочий день у каждого начинался в 4 часа утра, а в большие праздники — даже с 2 часов утра, а заканчивался иногда в 12 часов ночи (такие случаи бывали в дни свадеб).
Общежития детей, как правило, представляли ужасную картину. Это — клоаки, по сравнению с которыми тюрьму можно было бы принять за благоустроенное заведение.
В санитарном и медицинском отношениях ребятишки практически не отличались от беспризорных. В одном из хоров их, буквально за копейки, лечил паспортист городской больницы (тяп-ляп: «Следующий!»). У детей широкое распространение получили злокачественные сыпи, язвы, чесотка. Их окружала страшная грязь; паразитов — тьма-тьмущая.
В марте того же года один мальчик из этого хора заболел сифилисом. Но он продолжал жить, есть и спать вместе со своими приятелями. Другой такой же случай был здесь же двумя месяцами ранее — в январе. Эти сифилитики пели, работая в церквах, до тех пор, пока не заметили их сильной слабости. Тогда их отвезли в больницу, где и выявились причины их состояния.
В больших хорах питание детей было крайне скудным. Их плохо одевали: почти все ходили в лохмотьях, которые в случаях непогоды не могли никак согреть.
Особенно жалкой представлялась картина проводов на кладбище покойников с пением. А ведь это практиковалось, несмотря на строжайший запрет властей.
В жалобе, поданной на одного крупного хоросодержателя, говорилось, что дети, «вот уже более месяца вставая на службу в 4 часа утра», не получали даже чая, так как «самовар был отдан в полуду». А хлеб по утрам им вообще никогда не выделяли. Сорок мальчиков ютились в двух комнатах, спали по двое-трое на одной койке.
Обыкновенно одежду и обувь певчим хозяева покупали у старьевщиков на Толкучем или Хитровом рынках.
Эксплуатация детей в некоторых хорах достигала самых безобразных форм, не говоря уже о таких «мелочах», как обыгрывание этих крох в карты. Имелись сведения о разврате и распутстве некоторых хоросодержа-телей.
Наблюдательный комитет, который был обязан следить за жизнью детей-певчих, абсолютно ничего не делал для того, чтобы коммерсанты хоть сколько-нибудь сносно с ними обращались и нормально кормили.
Когда мальчики подрастали, у них появлялись новые проблемы. В 16–17 лету каждого начинался «перелом голоса», хорошо петь бывший ребенок уже не мог. Никакого образования у обыкновенного юного хориста не было. Чаще всего он уже имел привычку к вольной жизни, разгулу, пьянству, был безнравственным.
Докладчик П. В. Петерсон считал, что надо повлиять на судьбы этих детей. По его мысли, для этого необходимо: 1) выработать обязательные постановления для содержания духовных хоров в Москве, 2) образовать санитарные комиссии для постоянного надзора за хорами и общежитиями детей и 3) выработать нормальные условия труда и жизни детей-певцов.
После доклада возникли жаркие прения о помощи певчим. Были предложения об обращении к Городской думе, о возбуждении через московских членов Государственной Думы вопроса о законодательной защите детей-певчих, чтобы можно было вмешаться в установившиеся порядки и прекратить грубое нарушение требований к нравственности и человечности, к гигиене, санитарии, сопутствовавших нормальной жизни ребят. Предложили организовать юридическую помощь родителям детей-певчих для предъявления исков к хозяевам за невыполнение договора и т. п.
