Илья Вергасов - В горах Таврии
Больше я ничего не слыхал, уснул.
Утром из города пришла дочь Василия Ивановича - Анна Васильевна. Она принесла тревожные новости: недалеко от санатория "Тюзлер" ей встретились вооруженные немецкие группы. На некоторых поворотах и высотах фашисты строят оборону.
Анна Васильевна работала в Ялте. Боясь за оставшихся в лесу и связанных с нами родителей, она часто посещала их и настаивала на переселении стариков в Ялту. Павлюченко все оттягивал переезд до весны. Зимой непроходимые снега хорошо защищали лесника от частых наездов немцев, но с наступлением тепла вот-вот должна была открыться дорога, и теперь Павлюченко с женой, пожалуй, в самом деле было лучше уйти из этих обжитых мест. Находиться в партизанском отряде семидесятилетним старикам было бы, разумеется, физически слишком тяжело.
Начав подготовку к взрыву, мы сами предложили старикам уйти в город. Ведь после взрыва каратели непременно заподозрят лесника и не задумываясь расстреляют всю семью.
Утром мы прощались со славными стариками. Партизаны тепло провожали их, каждый старался засунуть в мешок Марии Павловны кусочек сахара - свою дневную норму, полученную от Федосия Степановича.
Мы энергично взялись за закладку взрывчатки. Кучер и Кулинич опутывали телефонным кабелем места взрыва и соединяли кабель в одну сеть, концы которой тянулись к домику Василия Ивановича, где был установлен индуктор от старого телефона.
Автоматчики прикрывали дорогу на семнадцатом километре.
В штаб прибежал разведчик Малий, взволнованно доложил:
- Из района санатория "Тозлер" направляются к нам каратели.
- Много?
- Две колонны.
- Задержать!
- Есть!
Мы спешили. Весь штаб стал помогать подрывникам.
Оставив вместо себя старшего, я отправился к саперам.
Бурные потоки снеговой воды, текущей со склонов скалы Шишко, очень мешали работе наших диверсантов. Промокшие насквозь, партизаны торопились закончить подготовку.
- Как, Кулинич?
- Проклятая вода задерживает, давно бы все закончили.
- Сколько заложили?
- В пяти местах.
Мы осмотрели штабеля снарядов. Места для взрыва были подобраны удачно. Взрыв на любом повороте разрушал все нижние опорные стены, и от обвала верхней части дороги неминуемо должна была обрушиться и нижняя часть.
Встретил Захара Амелинова. Он шел ко мне торопливо, был взволнован.
- Гитлеровцы рядом, надо взрывать! Собирай народ в домик лесника.
Дали команду. Партизаны собрались. У ручки индуктора - начальник штаба ялтинцев Кулинич. Напряженная тишина.
- Вася, приготовиться!
Послышался лай собак.
- Взрывай!
Кулинич резко повернул ручку, крутнул - тишина. Еще раз... Ни звука.
- Что случилось? Взрывай! - крикнул я, весь вспотевший от волнения.
- Не знаю, - Кулинич еще раз повернул ручку, - ни звука. Он бросился к проводам, попробовал на искру.
- Здесь все в порядке... надо идти ниже, где-то разрыв. А может, фрицы оборвали?!
Вдруг совсем близко затрещали автоматы.
В комнату вбежал старик Харченко:
- Фашисты! Кругом фашисты. Идут сюда!!
- Комиссар, дорога за тобой, в случае чего, жди нас на скале Шишко, выбегая, крикнул я.
Кучер, Кравец, Кулинич и Малий, намотав провод, скрылись вслед за комиссаром. Мы с автоматчиками сосредоточились за домиком в крутой балке.
Вдруг мы услышали стрельбу внизу. Она была сильная и приближалась к нам. Там - дорога, коммиссар, люди... Неужели их обнаружили?
Группа партизан бросилась вниз. Стрельба все усиливалась. В промежутках я четко слышал крики, потом - частая дробь наших автоматов... Опять крики...
- Скорише, скорише! - торопил всех Харченко, нагруженный до отказа партизанскими продуктами.
Прыгая со скалы на скалу, мы через несколько минут встретили раненного в плечо комиссара и Малия.
- Ну, что?
- Кравец и Кучер вдоль провода пошли, а мы немцев отогнали.
- Идем, Малий! - позвали мы партизана и стали спускаться к диверсантам.
Малий скрылся за каменной глыбой. Мы ждали.
- Нашел Кучера, а обрыва так и не обнаружили, - вскоре доложил мне Малий.
Мы проползли еще метров пятнадцать. Скала стояла почти вертикально. Каким-то чудом мы спустились по ней.
Увидели Кулинича.
- Что, Вася?
- Ничего не понимаю. Все в порядке... Крутил, крутил, а взрыва нет.
Наверху снова раздалась стр1льба.
- Скорее, скорее!
- Сашко... Гэй-гэй... Круты, найшов! - послышался внизу крик деда Кравца...
- Уходи сам, дя-дя Фед-я-я...
- Круты, кажу, круты!
- Я к Кравцу, а то взорвется, - кинулся Малий.
Не успел Малий вскочить на ноги, как стрельба и крики: "Хальт, хальт!" раздались метрах в двадцати от нас, именно там, где орудовал Кравец. В этой трескотне мы четко расслышали взволнованный голос старика:
- Круты, мать твою сто чертей, фрицы рядом!
- Что делать? - чуть не плакал Кулинич.
- Крути! - приказал я.
Все мысли мои были сконцентрированы на одном: дорога! Отдавая команду, я как-то не думал о том, что и Кравец и мы можем взорваться... Ведь заложены тысячи килограммов взрывчатки!
- Ложитесь скорее! - кто-то потянул меня к земле.
- Рот, рот откройте! - вот все, что я успел услышать.
Нельзя назвать взрывом то, что затем произошло. Что-то титаническое сжало голову, блеснуло пламя, какие-то черные предметы бесшумно летели в воздухе. Я был в полном сознании, глаза видели, но мир стал иным. Воцарилась абсолютная тишина. Я увидел, как Кучер выбрался из-под груды камней, видел косяк луны, вылезший из темной тучи, на снегу появились новые пятна. Кучер жестами объяснял что-то, я отвечал ему громко, но он меня явно не понимал. Тогда я понял: не слышу.
Не знаю, сколько мне пришлось находиться в таком состоянии, но постепенно слух возвращался. Какой-то шорох. Посторонился. Ниже затемнели тени.
- Кто?
Тихо. Спустился ниже. Луна ярко светила сквозь сосны. Темные прогалины. Хорошо. Взорвали-таки!
По тропе идут двое... точнее, идет один, а на его спине раненый. Пригляделся, узнал - Малий.
- Что случилось?
- Деда ранили, - ответил Малий.
Через несколько часов, собравшись на скале Шишко, мы медленно двинулись по яйле к Заповеднику.
Взрывом убило двух партизан, семерых ранило. Кравца - тяжело. Его несли на руках.
К рассвету далеко за нашими спинами показался столб черного дыма. Это гитлеровцы жгли дом Василия Ивановича Павлюченко.
Кравец поправлялся медленно. За ним ухаживали. Дед томился бездельем - выдумывал сказки, смешные истории и, чем мог, развлекал партизан. Глухота наша прошла, только у двух партизан продолжались еще головные боли и рвота.
Однажды, когда дед уже начал ходить по лагерю и помогал по хозяйству, нося воду с речушки, с ним встретился Малий. У них состоялся короткий, но самый приятный в жизни старого лесника разговор:
