Борис Мезенцев - Опознать отказались
«Где я ее видел? Откуда знаю? Кто такая? Почему так рано пришла в этот пустынный сквер?»
Девушка держала руки за спиной, но правая рука вдруг опустилась, в ней я увидел букетик цветов. Почти всех родственников похороненных здесь партизан я знал.
Не доходя до обелиска, она остановилась, посмотрела на меня, потом, сделав несколько нерешительных шагов, спросила:
— Скажите, пожалуйста, здесь похоронены партизаны?
— Да, здесь.
— А вы знали кого-нибудь из них?
— Знал всех.
Цветы задрожали в ее руке.
— Вы знали… вы были знакомы с Колей… с Николаем Абрамовым?
— Мы дружили с детства до его гибели….
Я смотрел на девушку и вдруг… совершенно неожиданно для самого себя сказал:
— Вас зовут Таней. Да, Таней?
— Откуда вы меня знаете? — она шагнула ко мне, удивленная и растерянная.
— Вы с Колей учились в ремесленном…
— Да.
— Коля говорил о вас… говорил, что вы очень похожи на Катю Куплевацкую… на нашу погибшую партизанку.
Девушка склонила голову. Подошла к холмику. Бережно положила цветы. Постояв, вернулась ко мне. Тихо попросила:
— Расскажите мне все о Коле…
Мы отошли от памятника. Выбирая, как мне казалось, самое главное, я рассказал Тане о друге детства и суровой юности. Не удержался, невольно поведал девушке о Колиной любви к ней…
— Послушайте, — вдруг сквозь слезы сказала она, — дайте мне… фотографию Коли. Я вас очень… очень прошу.
Ни я, ни другие наши товарищи тогда фотографии Николая не имели. Меня раньше других разоблачили немцы, в их руках оказалась моя фотография, ее размножили и разослали в полицейские пункты. После этого наше руководство приказало подпольщикам уничтожить свои фотографии.
Рассказав Тане об этом, я пообещал исполнить ее просьбу при первой же возможности.
Прошло несколько лет, и Виктору Парфимовичу удалось найти фотографию Николая у его соученика. Потом отыскалась еще одна. Копия с нее теперь висит в городском музее.
— Скажите, а подвиг Коли отмечен? — спросила Таня.
— Он посмертно награжден медалью «Партизану Отечественной войны» 1-й степени. Награда хранится у его родителей.
Таня, помолчав, сказала:
— Завтра я уезжаю. Разрешите, я одна пойду… проститься с ним.
* * *После выхода в свет первого издания повести я получил много писем от бывших подпольщиков, их родственников, знакомых и незнакомых читателей. Они сообщали неизвестные для меня факты, советовали внести в повесть те или иные добавления и исправления, спрашивали о судьбах оставшихся в живых.
Многое, о чем они писали, мною учтено при подготовке настоящего издания, и я благодарен всем, кто участливо отнесся к повести, ее героям.
О некоторых письмах не могу умолчать.
«Я понимаю, что воевала вся страна, десятки миллионов людей, многие не возвратились домой. Наверное, каждая мать погибшего спрашивает у судьбы, почему именно ее сын сложил голову? Я не ропщу. Оплакивая сына, я в то же время горжусь, что дала жизнь человеку хорошему, смелому. Пусть рано поседела моя голова, пусть никогда не высохнут мои слезы, но душа полна гордости, что мой Коленька в трудную для страны годину был там, где полагается быть честному человеку. Спасибо тебе, мой сынок Боря, что нашел правдивые слова о своем друге, моем незабвенном мальчике. Если позволит здоровье, то приеду к тебе в гости и вместе отправимся на могилку к моему любимцу, поклонимся его праху и молча поплачем».
Так писала мне мать Николая Абрамова из Львова.
Получил я письма от жены В. К. Колоколова из Харькова, от его старшего сына-доктора технических наук Олега Васильевича Колоколова — из Днепропетровска.
Трогательную весточку прислал Борис Маяк, сын умершего несколько лет назад В. И. Маяка, нашего старшего товарища по борьбе. Тезка писал, что учится в седьмом классе на «4» и «5», но будет учиться еще лучше. Обещал быть достойным человеком, не посрамить светлой памяти отца.
Писали мне красные следопыты, пионеры отряда «Поиск» из многих школ Донецка, Днепропетровска, Кадиевки, Кировска, Константиновки, Часов Яра и других городов. Приглашали приехать в гости, просили ответить на вопросы.
На встречах со школьниками или студентами, молодыми рабочими или учащимися промышленных училищ, мне обязательно задают два вопроса: как сложилась судьба комсомольцев-подпольщиков после войны? Кем был бы Николай Абрамов, если бы не погиб?
Наш командир А. И. Стемплевский окончил техникум, работает диспетчером Константиновского завода стеклоизделий.
Политрук В. С. Дымарь — инвалид Великой Отечественной войны, окончил университет, директор школы в Днепропетровске.
Комсорг В. И. Яковлева все послевоенные годы работает врачом в своем родном городе.
В. С. Залогина трудится в Министерстве здравоохранения УССР.
Е. С. Бурлай заведует кафедрой английского языка Волгоградского педагогического института.
В. А. Соловьева — инженер управления лесхозов и заповедников Абхазской АССР. Живет в городе Сухуми.
В. И. Парфимович работает на химическом заводе в Константиновке. Там же трудится и В. Я. Ковальчук, он окончил техникум, избран депутатом городского Совета народных депутатов.
А. Ф. Онипченко работает начальником смены на заводе «Вторчермет» в городе Константиновке.
И. Н. Иванченко был кадровым военным, сейчас в отставке. Живет в городе Белгород-Днестровский.
П. Р. Максимов — строитель, живет и работает в Часов Яре.
Сын старого большевика В. И. Прищепа по призыву нашей партии уехал на целинные земли, где трудится и в настоящее время.
Т. Е. Сегеда многие годы работала на партийной и советской работе, сейчас на пенсии. Живет в г. Дружковке.
Р. И. Мирошниченко после войны была на комсомольской работе в западных областях Украины. Ныне работник Константиновского райкома Компартии Украины.
М. В. Шулишова работала врачом в Киеве, сейчас на пенсии. Живет в столице Украины.
П. Ю. Сатаров долгие годы работал агрономом, сейчас на заслуженном отдыхе. Живет в Жданове.
X. Н. Мурадян — пенсионер, живет в городе Часов Яре.
Н. Д. Шейко — офицер советской милиции, работает в Константиновском городском отделе внутренних дел.
Надя Арепьева и Вера Парфимович живут и работают в Москве.
Все члены нашей подпольной организации удостоены правительственных наград. Большинство из них — члены КПСС.
Кем мог стать Николай Абрамов? Рабочим, техником, инженером, ученым? Не знаю… Но я твердо убежден: он был бы честным, активным и, безусловно, полезным обществу человеком. Николай нашел бы применение своему трудолюбию, доброжелательству, и, конечно же, не искал бы легких путей в жизни. И непременно был бы коммунистом.
