Юрий Папоров - Габриель Гарсия Маркес. Путь к славе
— Нет, это произошло в тот день, когда правительственная хунта заседала в президентском зале во дворце «Мирафлорес». Прошло два или три дня после падения диктатуры Переса Хименеса, ты помнишь? Мы все, журналисты и фотокорреспонденты, сидели в приемной президента. Было около четырех утра, когда внезапно открылись двери и мы увидели, как оттуда, пятясь, выходит офицер в полевой форме. Он был в сапогах, заляпанных грязью, а в руках держал короткоствольный пулемет. Лавируя между журналистами…
— И продолжая пятиться…
— …он направил оружие на дверь зала. На ковре оставались комья глины с его сапог. Сбежав с лестницы, он сел в машину, помчался в аэропорт и навсегда улетел из страны. В тот момент, когда офицер вышел из зала, где совещались и спорили члены нового правительства, я как-то особенно остро почувствовал, в чем состоит таинство власти.
— Прошло несколько дней, мы ехали на машине в редакцию журнала, и вдруг ты сказал: «Еще никто до сего времени не написал роман о латиноамериканском диктаторе». Роман «Сеньор президент» Астуриаса был не в счет, мы оба считали его никудышным.
— Он действительно никуда не годился.
— Я помню, ты тогда увлекся чтением биографий латиноамериканских диктаторов. Ты был так увлечен. Находил их безумными. Каждый раз за ужином ты рассказывал нам очередную историю о каком-нибудь диктаторе (XVII, 83—84).
— С каждым днем, Плинио, у меня зреет мысль, что я непременно должен написать роман о диктаторе, и чем раньше, тем лучше. — Гарсия Маркес только что отправил в набор отредактированную статью, под которой не поставил своей фамилии. В журнале «Моменто» он это делал часто. — Сегодня проснулся и отчетливо вспомнил все, что рассказывала мне в Аракатаке Хуана Фрейтес о диктаторе Гомесе.
— А кто она такая?
— Я, кажется, говорил тебе о ней. Это жена генерала Маркоса Фрейтеса, главного оппозиционера Гомеса. Фрейтес был вынужден покинуть Венесуэлу и жил в Аракатаке. А его жена, добрейшая женщина, не только принимала участие в моем появлении на этот свет, но и была моей литературной повитухой. Власть как таковая, безудержная и бесконтрольная, и одиночество во власти — вот о чем надо сказать. Старый и дряхлый диктатор остается один во дворце, где по комнатам бродят коровы!
— А я вот думаю о нашем хозяине. Он вот-вот прилетит из Нью-Йорка. Устроит он нам разнос или будет благодарен?
— За что же разнос? Мы подняли ему тираж журнала.
— Мы недаром зовем его между собой «Безумный Мак Грегор». На него как найдет! Но если он нас похвалит, ты сможешь отпроситься в Барранкилью. Думаю, Габо, сейчас самая пора, чтобы забрать сюда Мерседес.
— Рамирес Мак Грегор — типичный латиноамериканский чиновник, он хоть и с дипломом, но дела, которым занимается, толком не знает, а свою некомпетентность прикрывает начальственным видом.
Владелец журнала «Моменто», который, в отличие от других руководителей печатных изданий Каракаса, по сути дела, бежал от возможных неприятных последствий, по возвращении из Нью-Йорка похвалил Мендосу и Гарсия Маркеса. Он сделал вид, что в Нью-Йорке был с теми, кто руководил из США восстанием против диктатора. Но возросший авторитет своих сотрудников не вызвал у него восторга. «Вы знаете, как в Каракасе называют мой журнал? — спросил Мак Грегор на другой день и сам ответит. — Журнал иностранного легиона. Одни колумбийцы и баски! Я хочу взять на работу двух венесуэльцев в качестве моих помощников. Вы будете им подчиняться!»
Венесуэльцы оказались разумными, покладистыми людьми и не мешали работать. Один из них, Луис Эррера, годы спустя стал президентом Венесуэлы.
В предпоследнюю неделю марта 1958 года Гарсия Маркес попросил у Мак Грегора разрешения отлучиться на четыре дня и улетел в Барранкилью.
Приготовления к свадьбе были недолгими, однако Габриель, в темном костюме и в галстуке стоя на пороге церкви среди родных и друзей, должно быть, хорошо понял, чего стоило Мерседес тринадцатилетнее ожидание этого дня. Он полтора часа ждал свою невесту у входа в церковь Вечного Спасения, и друзья говорили, что никогда раньше не видели Габриеля таким собранным и напряженным. А Мерседес опоздала только потому, что портнихе пришлось подгонять подвенечное платье. Отец писателя, Габриель Элихио Гарсия, вспомнил, как тридцать два года назад он так же нервничал, поджидая опаздывавшую к венчанию будущую мать Габриеля.
Бракосочетание Габриеля Хосе Гарсия Маркеса и Мерседес Ракель Барча Пардо состоялось в пятницу, 21 марта 1958 года, а медовый месяц молодые провели в Каракасе, куда уже в воскресенье они улетели самолетом из Барранкильи.
Мерседес родилась 6 ноября 1932 года в селении Маганга, расположенном среди тропических болот на берегу реки Магдалены, в семье арабского аптекаря, выходца из Александрии, и уроженки Колумбии. Училась Мерседес в разных религиозных школах, но последние два года, перед получением в 1952 году диплома бакалавра, в светской школе города Медельин и везде была одной из лучших учениц. Затем, до замужества, она жила в доме родителей и работала продавщицей в аптеке отца. Ее мечте стать биологом не суждено было сбыться.
— Мерседес, я безумно счастлив, девочка. Все, что было до тебя, карахо, только укрепляло мою веру в то, что лучше тебя мне никого не найти. — Габриель привлек к себе жену и поцеловал.
За окнами самолета никогда не было такого голубого неба. Лайнер, мерно гудя, увозил молодую пару навстречу будущему.
— Я знаю, никакая другая женщина не стала бы ждать столько лет. А ведь ты так красива! Представляю, сколько у тебя было претендентов!
— Не так уж много. — Мерседес улыбнулась. — Зная, что я дала тебе слово ждать, многие даже и не пытались ухаживать за мной.
— Я очень виноват перед тобой, но мое материальное положение не позволяло мне решиться. Хочешь, признаюсь? Когда я ждал тебя у церкви и прошел уже час после назначенного времени, а тебя все не было, я готов был разбить себе голову о стену. Самудио и Фуэнмайор, да и Варгас, это видели. Они буквально удерживали меня под руки. Но теперь я сделаю тебя счастливой, Мерседес. Не сразу! Я закончу роман «Дом» и первым напишу книгу о латиноамериканском диктаторе. Знаешь, я хорошо пишу, но мне не везет с издателями. Потому что я пишу не так, как все. Ты принесешь мне удачу! А в сорок лет я создам мой лучший роман, он затмит всех и вся! Только тебе надо еще подождать. Я знаю — ты это умеешь. Та книга сделает нас и наших детей самыми счастливыми на свете. Клянусь, ты ни в чем не будешь нуждаться!
