Юрий Папоров - Габриель Гарсия Маркес. Путь к славе
Обзор книги Юрий Папоров - Габриель Гарсия Маркес. Путь к славе
Впервые публикуемая книга «Габриель Гарсия Маркес. Путь к славе» — не просто биография. Это уникальный материал, интервью и письма писателя, газетные и журнальные публикации, воспоминания друзей: Хулио Кортасара, Марио Варгаса Льосы, Карлоса Фуэнтеса; десятилетия литературного труда и яркой жизни, — путь к мировой славе.
Габриель Гарсия Маркес. Путь к славе
Посвящаю издателям России, в деле которых вижу залог ее возрождения
АвторПРЕДИСЛОВИЕ
Когда зарождался план книги о жизни Эрнеста Хемингуэя на Кубе, у меня не возникало вопроса о том, как об этом писать. Для подавляющего большинства советских читателей творчество Хемингуэя было откровением, которое позволяло проникнуть в неведомое бытие, увидеть мир другими глазами.
На этот раз все было не так.
Роман Габриеля Гарсия Маркеса «Сто лет одиночества» — явление столь необычное, что, когда возникла мысль рассказать о самом писателе, стало ясно — форма повествования тоже должна быть неординарной.
Дело в том, что речь идет не просто об одном из наиболее выдающихся литераторов современности. Его земляки довольно часто называли и называют Гарсия Маркеса великим писателем, гением. Хотя есть и такие критики, для которых он — gran fabulador — великий выдумщик всяких небылиц. По-испански fábula — это миф, сказка, небылица, выдумка, и никогда — реальный сюжет.
Сам Гарсия Маркес не раз утверждал: описание того, что читатель видит и ощущает в реальной жизни, мало кого интересует. Шехерезада, барон Мюнхгаузен — то есть все невероятное, диковинное, экзотическое, неправдоподобное — вот чего ждут читатели! Своим творчеством Гарсия Маркес доказал, что был прав.
Должен сказать, этот писатель близок мне не только тем, что он большой мастер органичного соединения литературы и народных мифов. Его, как подлинного художника, глубоко волнует проблема насилия над личностью в нашем неспокойном мире и извечная тема человеческого одиночества.
Цель настоящего повествования — познакомить русскоязычного читателя с человеком, который сочинил знаменитый роман «Сто лет одиночества», а также с историей его создания. Форма, выбранная для этого, не случайна: категории места и времени здесь, как и в романе, носят условный характер, а основная сюжетная линия — раскрытие личности писателя — соотносится с главной сюжетной линией романа, то есть с жизнеописанием его главного героя Мелькиадеса.
При работе над биографией писателя в диалогах и беседах, основанных на его интервью, личных письмах, газетных и журнальных статьях, были использованы и другие документы, а также статьи и воспоминания таких известных писателей, как X. Кортасар, К. Фуэнтес, М. Варгас Льоса и других.
Форму, в которой написана биография, можно было бы назвать «условно-временной», а диалоги в ней порой виртуальны, однако факты и события жизни и творчества писателя — абсолютно достоверны.
Что из всего этого получилось — судить читателю.
Ю. ПапоровГЛАВА I
«Сто лет одиночества». Мексика
(1965–1967)
— Отец, дорогой, мне тогда было всего восемь лет. Ты был так суров со мной. Я не помню, чтобы ты хоть раз приласкал меня, — говорил Габриель по телефону. Как всегда, без тени упрека.
— По моему глубокому убеждению, сын мой, ты давно обязан был меня простить. Ты был тогда не столько моим сыном, сколько любимым внуком отца твоей матери, избалованным и изнеженным, — ответил Габриель Элихио Гарсия Мартинес.
Когда-то он был телеграфистом, позднее, получив лицензию, стал практикующим гомеопатом; у него было одиннадцать законнорожденных и четверо внебрачных детей от пяти разных женщин.
— Я и увидел-то тебя в первый раз и узнал, что ты мой отец, в день твоего рождения, когда тебе исполнилось тридцать три, а мне уже было семь лет и девять месяцев.
— Мы об этом уже говорили сто раз, Габриель. Твой любимый дед был, как тебе известно, воинствующим либералом, а я — консерватором. К тому же он считал меня недостойным руки твоей матери. Если ты полагаешь, что я в чем-то виноват перед тобой, прости.
— Давно простил! Я сейчас не об этом, отец. Когда я приехал жить в твой дом, мне все казалось таким чудным. И дом, и город Барранкилья, и тамошние люди. Ты прозвал меня вруном и выдумщиком — ведь все, что я видел и слышал, я потом пересказывал по-своему. Работало мое растревоженное воображение, а ты этого не понимал.
— Габо, ты можешь этому не верить, но я всегда по-своему любил тебя. Кто привил тебе вкус к чтению? Я приносил в дом серьезные книги. Чтение и сделало тебя писателем.
— Нет, папа, вот за этим-то я тебе и звоню. Писателем меня сделала та самая потребность во «вранье», мое врожденное необузданное воображение. Сейчас мне предстоит совершить нечто необычное… И ты еще больше будешь мной гордиться. Благослови на выдумки, отец! Хотя, должен сказать тебе, все, что я написал и еще напишу, опирается только на реальные события, которые я пережил сам, либо на исторические события, которые пережила моя страна.
— Старого попугая не научишь говорить. Так что, сын мой, пока молод — дерзай! Я буду молиться за тебя.
«Много лет спустя, перед самым расстрелом, полковник Аурелиано Буэндия припомнит тот далекий день, когда отец повел его поглядеть на лед»[1] — так начинает колумбийский писатель Габриель Гарсия Маркес свой роман-эпопею «Сто лет одиночества», опубликование которого в мае 1967 года принесло ему широкую известность, а в 1982 году Нобелевскую премию по литературе и всемирную славу. «Много лет спустя писатель Габриель Гарсия Маркес вспомнит тот далекий день, когда его дед, полковник Николас Рикардо Маркес Мехия, повел внука показать ему, что такое лед» — так сможет написать в будущем биограф знаменитого Габо. Это было в 1931 году, когда будущему писателю исполнилось четыре года, и дед, водивший повсюду за руку маленького Габо, взял его с собой в «американскую» часть селения Аракатаки, где на роскошных виллах жили служащие «Юнайтед Фрут Компани» и где рыба хранилась, пересыпанная льдом.
«Макондо был тогда небольшим поселком из тридцати глинобитных, с камышовыми крышами домишек, стоявших на берегу реки, что несла свои прозрачные воды по ложу из гладких, белых и огромных, как доисторические яйца, валунов», — читаем мы вторую фразу «Ста лет одиночества» и вспоминаем Аракатаку, село, где писатель родился и провел восемь первых лет жизни в огромном доме своего деда, полковника Николаса Маркеса, и реку Адуриамена-Аракатаку, которая «несла свои прозрачные воды по ложу из гладких, белых и огромных, как доисторические яйца, валунов».
Естественно, не все события, ситуации и персонажи «Ста лет…» и других произведений есть только воспоминания о виденном и пережитом самим писателем. Однако биографы Гарсия Маркеса считают своим долгом искать в биографии писателя прежде всего те факты, которые послужили отправной точкой событий, описываемых в его произведениях. И они правы: в этом смысле творчество Гарсия Маркеса несомненно продолжает традицию классиков мировой литературы — Диккенса, Гюго, Джека Лондона, Достоевского, Гоголя, Куприна, Фолкнера, Хемингуэя и других писателей, которые переносили виденное и пережитое на страницы своих рассказов, повестей и романов.
