Александр Пузиков - Золя
Действие романа «Земля» начинается в 1863 году, спустя двенадцать лет после государственного переворота. Во французской деревне к этому времени произошли немалые перемены. Крестьяне все больше и больше начинали понимать, что правительство Луи Бонапарта вовсе не собирается защищать их интересы. Бонапартистские иллюзии постепенно рассеивались. Луи Бонапарт покровительствовал промышленной буржуазии, а та была заинтересована в низких ценах на хлеб. В одном из эпизодов романа крупный промышленник Рошфонтен одерживает на выборах победу над своим противником, и его победа — это победа лицемерной политики Наполеона III, обманывающего крестьян и заставляющего идти их против собственных интересов. Рошфонтен, как и император, за свободу торговли, за ввоз во Францию дешевого американского хлеба и в конечном счете за наступление на жизненные интересы французского мелкого крестьянина, который не в состоянии во всем этом разобраться и голосует за политику своего врага.
Золя понимает социальную слабость огромной, разобщенной крестьянской массы. Крестьян разъединяют друг с другом не только безграничные земли, но и мелкособственнические инстинкты. Достаточно было распасться семье Фуана, как каждый из ее членов отгородился друг от друга стеной мелких эгоистических чувств. «Не давать ничего своего, но и ничего не брать у других» — таков девиз Франсуазы, но это и девиз крестьянина-собственника, который с таких же моральных позиций оценивает свое положение в обществе и государстве. «Каждый должен защищать свой собственный угол, не больше», — говорит старый Фуан. Эта главная трагедия современного крестьянина усугубляется консерватизмом и идиотизмом деревенской жизни. Крестьянин обречен на извечную нужду и страдания. Вот перед нами удивительный образ Фуана, так удавшийся Золя. Фуан всю жизнь отдал земле, и, когда он, как некий деревенский король Лир, роздал землю детям, жизнь его стала бессмысленной. Трагедии Фуана Золя дает социальное объяснение. Собственнические инстинкты рождаются в борьбе за обладание землей, безжалостно разрушают дружбу, родственные связи, все, что может объединять людей.
Власть земли обрекает на тяжелый труд стариков, женщин, детей. От изнеможения умирает в поле батрачка Пальмира, в четырнадцать лет Франсуаза выполняет работу, которая под стать здоровому мужчине. Работа с утра до ночи, вечная неуверенность в результатах труда, которые зависят и от дождя, и от солнца, и от цен на рынке, и от согласия в семье, обрекают крестьянина на голодное, полуживотное существование. В романе беспрерывно слышится голос автора, сочувствующего этой темной, исстрадавшейся массе людей земли, которых тяжелая жизнь калечит не только физически, но и морально.
Многое, очень многое удалось Золя в этом его романе, и, однако, он не смог в нем достигнуть высот художественного обобщения, до которых поднялся в «Жерминале». Правильно изобразив собственническую душу крестьянина, Золя не понял, что другая сторона психологии крестьянина, психология труженика, сближает его с рабочим, делает их интересы в конечном счете общими. Наоборот, Золя в ряде сцен подчеркивает вечную вражду пролетария и крестьянина. Идеи современного ему рабочего движения поданы тенденциозно, извращенно. Перечисляя пути в будущее, которые ищут жители сел и ферм, Золя наряду с другими называет и путь, указуемый рабочим классом. Его проповедует некий Леруа, по прозвищу Пушка, бродяга, вышедший «из рабочих предместий Парижа». Леруа подробно рассказывает об этом плане. «Прежде всего, — говорит он, — парижские товарищи захватят власть… вся махина развалится сама собой… они в тот же день уничтожат ренту, завладеют крупными состояниями, так что все деньги, все орудия труда перейдут в руки нации…» В деревне, по мнению Леруа, будет экспроприирована крупная земельная собственность и землю получат простые крестьяне. Позднее крестьяне поймут преимущества национализированных хозяйств и сами попросят присоединить к ним свой участок. Но Золя отвергает этот путь и не жалеет красок, чтобы очернить Леруа. Он и на этот раз обращается к философии «радости бытия», к неисчерпаемым возможностям самой природы, которая ежечасно, ежеминутно рождает жизнь. Носителем этой философии в романе оказывается Жан. Он, как и Этьен, «чужеродное тело». Жан попал в деревню случайно, и, может быть, это помогло ему понять то, что не понимают другие — исконные жители села. Свое произведение Золя заканчивает словами: «Кормилица-земля всегда будет кормить тех, кто на ней сеет. Земля тоже находится во времени и пространстве, она будет сама по себе давать хлеб, пока люди не научатся получать от нее возможно больше. Вот как надо понимать речи о революции, о грядущих политических переворотах».
Глава двадцать восьмая
«Я хочу написать книгу, которую от меня не ждут». Еще не утих шум, вызванный «Землей», а Золя уже работал над новым романом, столь не похожим на другие его произведения. Сентябрь 1887 года он провел в Руайане в Провансе, а вернувшись в Медан, сразу же приступил к обработке материалов, предназначенных для «Мечты».
«Если вы поищете на генеалогическом древе героиню моего романа «Мечта», вы ее не найдете; это дичок, который я к нему привил. Таким образом, дело пойдет о новом отростке «Ругон-Маккаров», который пересадили в мистическую среду и который благодаря специальному уходу окажется видоизмененным. Это будет научный опыт, но вот что составит любопытную особенность произведения: оно может читаться всеми, даже молодыми девушками. Речь идет о поэме любви, но любви насквозь целомудренной, под сенью старого романского собора» (Золя — Ван Сантен Кольфу, 22/I 1888 г.).
Что побудило Золя написать этот роман?
Многие не без основания видели в «Мечте» известную уступку писателя критике, желание противопоставить разруганной «Земле» произведение идиллическое, построенное на тонком психологическом анализе, лишенное грубости. Такое с Золя уже бывало. После «Западни», как помнит читатель, он сочинил «Страницу любви». Иные объясняли появление «Мечты» стремлением Золя попасть в академию, снискать признание в официальных кругах. Так как роман создавался в канун встречи Золя с Жанной Розеро, то Лану, тоже не без основания, объясняет его появление общим лирическим настроением автора. А что по этому поводу говорил сам Золя?
«В течение многих лет меня не покидала мысль дать что-нибудь под стать «Проступку аббата Муре», чтобы эта книга не оказалась изолированной в серии» (Ван Сантен Кольфу, 5/III 1888 г.). Но это лишь одна из причин, на которые указывает автор. Другую причину он видит в том, что ему когда-то надо было доказать свою способность писать тонкие психологические произведения. «Психологизм» в литературе тех лет, как известная разновидность натуралистического метода, становится все более популярен у писателей — вчерашних соратников Золя. К психологизму повернулся Эдмон Гонкур в романе «Братья Земгано», на психологизме замешано все творчество Поля Бурже. Гюисманс, Мопассан все чаще обращаются к углубленному психологическому анализу своих героев. Становится понятна, быть может, несколько наивная, но вполне естественная в этих условиях фраза Золя: «Раз меня обвиняют в том, что мне недоступна психология, я заставлю людей признать, что я могу быть психологом. Итак, будет психология (или то, что под этим имеют в виду, то есть душевная борьба, извечная борьба страсти и долга)». И еще одно признание Золя: «Мечта» — это отчасти интеллектуальный отдых для меня» (Золя — Ван Сантен Кольфу, 16/XI 1888 г.).
