Александр Пузиков - Золя
…Эмиль Золя не знает крестьянина; он не понимает ни его самого, ни его души. «Земля» — это произведение сомнительного воображения, фантазия художника, недостаточно вдохновенного».
(О. Мирбо, статья «Крестьянин» в «Голуа»)23 сентября — Золя:
«…Я ждал от вас неблагоприятного мнения, так как есть в вашей душе мистический уголок, благодаря которому вы никогда не могли примириться с моим представлением о крестьянине: я старался увидеть его таким, какой он есть сейчас, в настоящее время, а вы просите, чтобы его видели таким, каким он был в средневековье».
(Золя — Мирбо)14 октября — Эдмон Гонкур:
«По-видимому, во вторник, в Свободном театре, я выказал Золя такую холодность, что он счел нужным послать мне письмо, кончающееся следующей фразой.
«Если я решаюсь писать Вам, то лишь потому, что между нами нет более ясности, а Ваше чувство собственного достоинства, как и мое, требует, чтобы мы знали, что думать о наших с Вами отношениях — и как друзей и как собратьев по перу».
(Э. Гонкур, «Дневник»)14 октября — Эдмон Гонкур:
«Недавно, в связи со статьей пяти, появившейся в «Фигаро», — статьей, о которой, клянусь честью, я не имел понятия, статьей, появившейся в момент, когда я был настолько болен, что в этот самый день находился у Потена и спрашивал его, не заболел ли я смертельной желудочной болезнью, — Вы в свой ответ интервьюеру из «Жиль Блаза» вставили фразу, означавшую вот что: «Хотя есть все основания предполагать, что вдохновители дела — это Доде и Гонкур…» — фразу, явное вероломство которой заставило всех знакомых Доде и моих спрашивать нас при встрече: «Видели вы обвинение, предъявленное вам Золя?» — наконец, фразу, вызвавшую свирепые выпады в газетах против меня лично и обвинения в том, что я самым подлым образом завидую Вашим деньгам…
Ну не глупо ли? Разве я завидую Доде, а он зарабатывает ничуть не меньше денег, чем Вы?»
(Э. Гонкур — Золя)30 октября — Золя:
«Мне никогда не приходило в голову писать предисловие. Моя книга будет защищаться сама, и она победит, если ей суждено победить. Я ею доволен и думаю, что в общественном мнении произойдет поворот в ее пользу».
(Золя — Ван Сантен Кольфу)19 ноября — Золя:
«Никогда, дорогой Доде, никогда я не думал, что вы знали об этом удивительнейшем манифесте пяти! Мои первые слова были о том, что ни вы, ни Гонкур не имели представления об этом великом предприятии и статья булыжником свалилась на ваши головы… Поразительнее всего, что из жертвы вы меня превратили в преступника и вместо дружеского рукопожатия чуть не порвали со мной. Признайтесь, что в этом вы несколько превысили чувство меры.
А я на вас ничуть не сердился. Я отлично знал, как писался манифест, над этим можно только посмеяться. Ваше письмо, дорогой Доде, доставило мне живейшую радость, так как оно кладет конец недоразумению, от которого наши враги уже были в восторге».
(Золя — А. Доде)23 ноября — Эд. Гонкур:
«На всех страницах романа вы говорите о величественности босской равнины… Ваше описание сева в начале романа прекрасно, как картина Милле. Страсть к земле, страсть, которую я имел возможность сам наблюдать в дни юности, изображена рукой мастера. Старый Фуан, Большуха, подлая чета Бюто остаются в памяти незабываемыми образами».
(Э. Гонкур — Золя) 1888 годЯнварь — Ги Мопассан:
«Я не стал ждать посланного Вами экземпляра. Мне хотелось, чтобы все наши друзья, все те, которые, подобно мне, восхищаются Вами, убедили бы Вас никогда больше не печатать фельетонами столь большие и обладающие таким размахом произведения, удивительная композиция и мощный эффект которых почти полностью исчезают при дроблении в газете… Мне очень приятно, дорогой друг, написать Вам, до какой степени прекрасным и высоким я нашел это новое произведение великого художника, руку которого я сердечно жму».
(Мопассан — Золя) 1892 годПоль Маргерит:
«Присоединившись несколько лет тому назад к направленному против вас манифесту, я совершил недостойный поступок, всей важности которого тогда не сознавал вследствие молодости, но позднее я устыдился его».
(П. Маргерит — Золя) 1898 год21 июля — Поль Боннетэн:
«Ты доставишь мне удовольствие… если сообщишь 3[оля], что капрал протестантов (столь юных), выступивших в «Фигаро» по поводу «Земли», поручает тебе выразить ему свое пылкое восхищение».
(П. Боннетэн — Жеффруа) 1902 год5 октября — Анатоль Франс:
«Теперь, когда творчество Золя встает перед нами во всей своей величественности, мы можем проникнуть в его сущность. Творчество Золя дышит добротой… Как все великие люди, он сочетал в себе величие и простоту. Он был глубоко нравственный человек. Когда он рисовал порок, его кистью водили суровость и целомудрие»[11].
(Речь, произнесенная на похоронах Эмиля Золя на кладбище Монмартр) 1921 год…… — Жозеф Рони:
Я «сохранил от этой несчастной авантюры глубокое отвращение».
(Ж. Рони, «Факелы и огарки. Воспоминания») 1924 год25 июня — Гюстав Гиш:
«Я заявляю, в свою очередь, что у меня самое неприятное и тяжелое воспоминание об этом диком выпаде. Это большой и позорный грех моей молодости».
(Заявление Г. Гиша в газете «Энтрансижан») 1927 год16 октября — Люсьен Декав:
«Однажды четверо моих друзей и я повели себя в отношении Золя, как блудные сыновья; мы понеслись, размахивая кнутом эмансипированных форейторов. Какая опрометчивость с нашей стороны! Разве лучший способ признать, что мы являемся учениками Золя, заключался в том, чтобы отречься от него?»
(Речь в Медане 16/Х 1927 г.) 1931 годОктябрь — Анри Барбюс:
«Ходили слухи, что Доде и Гонкур были причастны, за кулисами, к этой манифестации… Это обвинение неосновательно».
(Барбюс, «Золя»)«Земля» — произведение сложное, противоречивое, но, несомненно, талантливое. После Бальзака многие писатели обращались к деревенской теме, но никто из них не сумел превзойти автора «Крестьян». Еще задолго до работы над «Землей» Золя отмечал этот факт в своих публицистических и критических статьях. Он должен был подняться до Бальзака, до больших обобщений, противопоставить свой роман сельским романам Жорж Санд, Леона Кладеля. Удалось ли это Золя?
