Сигрид Унсет - Возвращение в будущее
Нельзя, конечно, недооценивать роль экономических факторов в развитии Германии, как в более ранний период развития, так и в период между двумя войнами, только я хочу заметить, что и фактор психопатологии занимает не последнее место, что именно он способствует тому, что психическое состояние немецкого народа отброшено на уровень Средневековья. Эпидемии умственных расстройств, которые охватывают теперь разные слои немецкого населения, по моему мнению, давно ждали своего часа. Хотя, конечно же, нельзя считать, например, антисемитизм исключительно немецким явлением. В то же время особенности немецкого менталитета, сохранившиеся со времени охоты за ведьмами, привели к массовым преследованиям евреев в Германии. В моем сознании с трудом укладываются сообщения радио и газет о том, что во Франции и Италии сейчас происходит преследование еврейского населения, хотя делают это неохотно, лишь подчиняясь порядку, установленному оккупантами, продиктованному их истерической и параноидальной ненавистью к евреям. Следует отметить, что до войны во Франции можно было встретиться с антисемитизмом особого, французского, образца, в Италии же ничего подобного вообще не было.
В наиболее важных проявлениях немецкого духа, являющихся составной частью европейской культуры в эпоху Реформации и в эпоху романтизма, всегда доминировали черты шизофрении и маниакально-депрессивного психоза. Лютер был психопатом, психопатами были и почти все «герои» Реформации, по крайней мере многие из них были сифилитиками в последней стадии этого заболевания. Да, все они были психопатами, самоубийцами, самозабвенными эгоистами, мечтателями и чахоточными больными, сосредоточенными на своем драгоценном «я»; ведь именно таковы все их великие поэты, если мы обратимся к наиболее значительным фигурам эпохи романтизма. Если мое мнение справедливо, то получается, что именно страх умереть или впасть в безумие стимулирует талантливых людей на создание шедевров. Таким образом, угроза ранней смерти или безумия является необходимым условием для того, чтобы немецкое дарование получило свое развитие и его достижения превысили средний уровень. В то же время, например, английская гениальность, напротив, часто является плодом душевного здоровья, избытка жизненных сил.
Соседи Германии неоднократно свидетельствовали, что у немцев весьма слабо развиты такие черты, как прямота, чувство ответственности перед другими людьми, правдивость, душевное целомудрие и самообладание, то есть те качества, которые составляют наши моральные ценности; у них всегда были свои собственные представления о чести, связанные со смертью и разрушением.
Я не могу забыть жуткого впечатления, которое я испытывала при чтении очередного номера ежедневной немецкой газеты Berliner Tageblatt, когда я, будучи еще очень молодой, работала секретарем отделения одной норвежской организации в Берлине. В газете то и дело появлялись сообщения о самоубийствах, совершенных детьми, я никогда не слышала, чтобы такое происходило в других странах. Конечно же, до меня доходили сообщения об учениках, которые не могли приспособиться к учебе в школе или провалились на экзамене, переживали трудности подросткового возраста и предпринимали отчаянные усилия, чтобы приспособиться к миру взрослых, — все эти проблемы хорошо известны во всех концах света. Но читать сообщения о том, что дети сдаются в подобной борьбе и что это случилось не с одним единственным ребенком, а происходит уже со многими детьми, которые приходят к решению расстаться с жизнью, — такое представляется мне совершенно немыслимым ни в какой иной среде, кроме немецкой.
Таким образом, кодекс чести, предписывавший кончать жизнь самоубийством ради сохранения собственного достоинства, самоубийства детей, целые эпидемии самоубийств, которые возникают время от времени в Германии, оказываются неразрывно связанными с немецким милитаризмом как таковым. В свое время многие были склонны перелагать вину за милитаризм, с его идеологией железного кулака и острого немецкого меча, направляемых то в одну, то в другую сторону, в соответствии с территориальными притязаниями Германии, на юнкерство и дворянство со всякими графами и болтливым кайзером Вильгельмом II. Но на смену юнкерскому милитаризму пришел другой, еще более фанатичный, разрушительный и безудержный, вобравший в себя широкие слои немецкой буржуазии. И я не сомневаюсь, что если сегодня в Германии произойдет революция, то немецкий народ будет по-прежнему опираться на милитаризм, обновленный и агрессивный, станет ли нацистская Германия коммунистической или пролетарской.
Одно очевидно: гитлеровскому плану построения нового общественного порядка в Европе не суждено осуществиться, даже если Гитлеру удастся поочередно захватить все страны, каждая из которых еще придерживается фундаментального европейского принципа, провозглашающего, что цель любого гражданского общества — это свобода для каждого гражданина, защита прав отдельной личности, стремление к достижению счастья отдельным человеком в той степени, в которой оно не ущемляет интересов других людей. Милитаризму всегда были чужды созидательные устремления. В настоящее время немецкие граждане не очень-то преуспели на поприще социального строительства. Те созидательные силы, которые проявили себя в отдельных достижениях культуры, ставших частью европейской цивилизации, в научных исследованиях, а также в какой-то степени в сфере искусства (хотя я считаю, что успехи Германии во всех областях искусства, помимо музыкальной, вряд ли можно отнести к высшим достижениям), — все эти силы теперь находятся в изгнании или погибли в концентрационных лагерях. В своем победоносном шествии Германия превращает в руины все, к чему бы ни прикоснулся ее железный кулак. И теперь она будет вынуждена сосредоточить еще большие усилия на развитии отраслей, связанных с изобретением нового оружия, с новыми способами ведения войны, и без того истощившей все созидательные силы немецкого народа. И тогда это гнусное чудовище, этот спрут, высосав все соки из своих жертв в Европе, обретет способность протянуть свои щупальца и к другим континентам.
IVВ СВОЕЙ книге «Миссия на Севере» миссис Флоренс Джефри Гарриман приводит текст маленькой эпитафии по поводу несостоявшейся из-за войны международной выставки, посвященной полярным исследованиям. Выставка должна была открыться в Бергене осенью 1940 года: «В не меньшей степени мучительным является тот факт, что в результате войны оказались уничтожены до основания или отложены на долгие годы, хотя и не навсегда, многочисленные международные проекты гуманитарного характера, прекрасные, глубоко научно обоснованные проекты, с которыми было связано столько надежд на сближение и процветание всех народов».
