Эрик Перрен - Маршал Ней
Раны, нанесённые его достоинству, Ней залечивает у герцога Орлеанского в Пале-Рояле, где чванства не было и в помине, что, конечно, нравилось маршалу. Во всяком случае, в обществе будущего короля Луи-Филиппа можно было с гордостью вспоминать войны последних двадцати лет — ведь сын Филиппа Эгалите сражался в рядах республиканской армии. Нею даже случилось встретиться с ним в марте 1793 года во время сражений при Тирлемоне и Неервиндене. Тогда Храбрейший из храбрых был лишь незаметным адъютантом генерала Ламарша. Герцог Орлеанский и князь Москворецкий предавались воспоминаниям молодости, один собеседник дополнял другого, создавая главу Истории. «Мы вместе перебрали все события прежних войн, — пишет Луи-Филипп своей супруге Мари-Амели 16 апреля 1814 года. — Люди, подобные маршалу, встречаются со мной с неожиданным для меня удовольствием. Ней напомнил о моих боевых делах в Испании, он в то время находился там же».{351} Позже герцог Орлеанский выберет графа Камилла де Сент-Альдегонда, служившего когда-то адъютантом Нея, и блестящего офицера инженерных войск полковника Аталена, рекомендованного маршалом, на должность руководителей своей военной свиты. 29 декабря 1814 года в своем особняке, одном из самых шикарных в Париже, Луи-Филипп даёт ужин в честь бывших высших сановников Империи. Среди приглашённых мы видим Нея, Ожеро и Гувиона Сен-Сира. В Пале-Рояле собрались люди, разочарованные в первой Реставрации, монархисты по духу, оставшиеся либералами, или искренние бонапартисты.
Одно лишь разделяет герцога Орлеанского и Нея. Луи-Филипп был англоман, а маршал — англофоб. Он ненавидит Веллингтона, своего врага в португальской кампании, а ныне — посла Англии в Париже. Нея раздражает, что тот постоянно и намеренно вмешивается в политику Франции. Возможно, Веллингтон был самым совершенным воплощением английского джентльмена.
— Что он делает здесь? — возмущается Ней. — Разве его официальная резиденция не в Бельгии? Он присутствует на всех парадах, на всех наших праздниках, и всегда на почётных местах. Ему посчастливилось в Испании, но его поддерживала вся страна. Подумать только, Веллингтон — посол в Париже! Может, тогда и Блюхер должен стать послом Пруссии, а Платов — послом России? Это оскорбление нации. Надо набраться терпения! В один прекрасный день хороший удар клинком отомстит за нас благородному лорду.{352}
К сожалению, и в этом смысле Ватерлоо не принесло удовлетворения Нею…
Если судить по полицейским отчётам о действиях Нея и по его нескольким публичным высказываниям, Реставрация сводила маршала с ума. «Как Вы должны быть счастливы, ведь Вам не приходится терпеть ни оскорблений, ни несправедливости, — доверительно обращается он к Лавалетту. — Эти люди ничего не знают, они не знают, кто такой Ней. Видимо, придётся им объяснить».{353}
Наверху известно, что он сблизился с Даву, с которым вместе воевал в России. Принц Экмюльский вызывает недоверие правительства. Он ведёт крайне уединённый образ жизни в своих владениях в Савиньи, где написал памятную записку, оправдывавшую его поведение в Гамбурге. Его обвиняют в том, что он приказал стрелять из пушки по белому флагу уже после отречения Наполеона, а также в изъятии денег из банков. Ней заступается за него и старается организовать встречу Даву с Людовиком XVTII, чтобы маршал мог объясниться. Напрасно, маршалу Даву отказывают. Князь Москворецкий искренне возмущён. Он считает, что случай Даву типичен для судьбы всех французских военачальников, которые один за другим станут жертвами вновь пришедших, если не будут помогать друг другу.{354}
На самом деле Ней не относится к тем недовольным, которые грозят от слов перейти к делу. В союзе со старыми революционерами из предместья Сент-Антуан несколько высших офицеров задумали заговор с целью возвести на трон Наполеона II. В дневнике Екатерины, королевы Вюртембергской, есть запись о том, что Ней, Карно и Лаффит должны были войти в регентский совет, но они, по-видимому, не поддержали проект, а может быть, и вовсе о нём не знали. Заговорщики предлагали передать им власть сразу же после свержения короля.
Нея не интересуют политические комбинации — его больше волнуют утраченные доходы. Он с грустью вспоминает дотации, полученные в прошлом. Всерьёз обсуждается возможность продажи особняка на улице Лилль, Ней вынужден на три четверти сократить расходы на содержание дома. 31 декабря 1814 года мэтр Батарди пишет Жану-Клоду Монье, которому Ней неоднократно помогал деньгами, что финансовые дела маршала «довольно сложны». Монье передаст своему свояку 100 000 франков.{355}
Упав духом Ней со всей семьёй перебирается в Кудро, надеясь, что сельские радости смягчат тревоги и разочарования. Тем временем попутный ветер наполняет паруса флотилии Наполеона, которая устремилась с Эльбы, где Императору явно не хватало места, к берегам Франции. Возвращение Наполеона дорого обойдётся маршалу.
За двадцать пять лет Бурбоны организовали немало заговоров, поэтому им самим мерещились опасные интриги там, где их не было и в помине. Пренебрегая волей нации, они во всех потрясениях, происходивших с 1789 года, видели результаты деятельности нескольких заговорщиков. Многие роялисты будут утверждать, что безумному предприятию узурпатора предшествовал искусно сплетённый в тиши заговор, что именно он обеспечил успех. Сам маршал Ней, который уже лгал роялистам, преувеличивая свою роль в отречении Наполеона, ещё раз прибегнет ко лжи после переворота бонапартистов, настаивая, что триумфальное возвращение Императора было подготовлено им и другими маршалами. Он даже будет утверждать, что Сульт, военный министр на тот момент, специально расположил войска так, чтобы им было легче перейти на сторону Наполеона. Подобные высказывания придадут больше правдоподобия ложным предположениям о существовании масштабного заговора. В действительности же Ней был простым свидетелем событий. «Я пришёл без предварительного сговора, — скажет Наполеон, — без заключения тайных союзов, без всяких приготовлений. Мне было достаточно прочесть парижские газеты и ознакомиться с речью господина Феррана. Когда я увидел, что пишут об армии, о национальных богатствах, о прямых и кривых линиях, я сказал себе: “Франция твоя!”»{356} Благополучно прибыв 1 марта 1815 года в бухту Жуан с тысячей верных людей, Император направляется на север. Крестьяне приветствуют его, некоторые даже оставляют свои поля и идут за ним. Солдаты ломают строй и бросаются к Наполеону. Кто сможет его остановить?
Новость о высадке Наполеона Ней узнает 7 марта 1815 от своего нотариуса мэтра Батарди. Накануне маршал получил предписание срочно прибыть в штаб-квартиру своего округа в Безансоне. В документе военный министр не посчитал нужным объяснить, каким важным событием вызван приказ. Услышав новость, маршал не может сохранить хладнокровие. В голове мешаются упрёки, адресованные правительству, ошибки которого сеют недовольство, и ещё более жёсткие нарекания в адрес Императора. Батарди клялся, давал слово чести, что маршал ничего не знал о планах Наполеона и не желал его возвращения.
