Виктория Колобова - Григорий Явлинский
Заявление Григория Алексеевича выслушали, никто не отказывался от его предложения о немедленных переговорах, но никто и не помог. Тщетно они просили президента Б. Ельцина помочь им добраться до Грозного — дать самолет. Самолет за ними прислал Президент Ингушетии Руслан Аушев. Вот как об этом рассказывает участник поездки в Грозный, депутат Государственной Думы от фракции «ЯБЛоко» Алексей Мельников: — Вечером 5 декабря депутаты нашей фракции не расходились. Явлинский позвонил в Грозный из кабинета председателя Комитета Госдумы по обороне, который постоянно находился на связи с Грозным. Дудаев согласился с ним переговорить.
Г. Явлинский предложил ему, чтобы группа депутатов «ЯБЛока» приехала в Грозный с тем, чтобы предотвратить начало военных действий и запустить переговорный процесс. При этом Явлинский твердо сказал, что если мы приедем, то хотели бы, чтобы были освобождены все российские военнопленные, оставшиеся в Грозном. Дудаев дал на это согласие. Это уже потом телевидение и газеты выдвинули освобождение пленных как основную цель поездки. На самом деле главным было: 1) попытаться своим приездом вразумить безответственных политиков в Москве и попытаться остановить намеченную ими на 6 декабря военную авантюру; 2) проверить готовность Дудаева к серьезным переговорам с Москвой.
Освобождение военнопленных было очень важной, но сопутствующей задачей. Мы, как представители пусть законодательной, но ВЛАСТИ, понимали свою ответственность перед этими военнопленными, от которых отказался Грачев, назвав их «какими-то наемниками», хотя все это были офицеры и солдаты Кантемировской дивизии. Мы понимали всю ответственность как перед родными этих солдат и офицеров, так и вообще перед гражданами России. Ведь любой гражданин России должен быть уверен в том, что государство, отдав ему приказ о выполнении какого-либо задания, сделает затем все возможное для того, чтобы вызволить в случае необходимости из беды. Поэтому мы были просто обязаны что-то сделать…
Мы вылетели из Москвы в 2 часа ночи 6 декабря. Приземлились в Моздоке примерно в 5 часов утра и к 7 часам добрались на автобусах до Грозного. Город жил своей обычной жизнью, люди шли на работу, стояли на автобусных остановках… За все время пути от аэродрома до центра в Грозном вооруженные люди встретились дважды: первый раз чеченский пост с одним БТР недалеко от границы с Ингушетией и второй раз десяток охранников с БТР у административных зданий в центре.
На улицах мы не почувствовали враждебности, хотя, конечно, после штурма 26 ноября напряжение ощущалось… Но вместе с тем, даже вооруженные ополченцы, узнав Г. А. Явлинского и С. Н. Юшенкова, выражали им уважение за попытки разрешить чеченский кризис мирным путем[154].
Да, Григорий Алексеевич хотел предотвратить войну, хотел вести переговоры. Он не был поддержан широкой общественностью. Не было митингов протеста, вроде тех, что произошли в январе 1991 года в ответ на события в Литве. Не слышно было даже тихого шепота против. Заняли однозначную проправительственную позицию и средства массовой информации. Умные историки и политологи и сейчас еще пытаются обосновать Чеченскую войну, доказывая ее неизбежность. Мне ближе точка зрения Г. А. Явлинского, которую он сформулировал в беседе с Е. Кисилевым 11 декабря 1994 года:
— Дело в том, что у нас Федерация ведь еще только складывается. Мы вообще можем сложить нашу страну только в результате процесса, длительного процесса. Это не просто разговоры, это переговоры о том, как организовать политическое взаимодействие между регионами и Центром. Это переговоры, как организовать экономическое взаимодействие. Это разговор о том, что всякие криминальные и экономически-криминальные действия в связи с Чечней должны быть абсолютно запрещены и должны быть выложены на стол переговоров. Это, наконец, военные вопросы, которые связаны с обеспечением безопасности. Если не разговаривают об этом, мы можем только сказать, что наша власть, наш президент становятся опасными для нашей страны. Потому что выдвигая тезис о том, что внутреннюю политику можно проводить только с по-мощью танков и боевых вертолетов, мы допускаем, что завтра будем решать и остальные вопросы таким же образом.
Была ли война неизбежна? Можно ли было ее предотвратить? Интересно, что ни Ельцин, ни Черномырдин, ни кто-либо еще из вершителей судеб россиян не захотели вести переговоры. Именно Г. А. Явлинский выступил с инициативой переговоров, именно он отправился в Чечню, собрав депутатов, чтобы предотвратить войну. О том, как переговорный процесс был сорван и кем, лучше узнать от него самого:
— Прежде нем встретиться с Дудаевым, мне пришлось три часа подряд беседовать с его вице-президентом, который, по моему мнению, является главным идеологом всего там происходящего. Как раз в эти часы состоялись первые переговоры Грачева с Дудаевым в Моздоке. Все это время меня продержали безвыходно в кабинете вице-президента, а остальных депутатов — членов делегации — в другом помещении. Так что, несмотря на последующие благородные заявления о том, что чеченцы заложников не берут, в эти часы они использовали нас именно как заложников безопасности Дудаева на переговорах с Грачевым в расположении российских войск. Но все же главная цель была достигнута — приезд нашей делегации послужил толчком к началу переговоров.
Когда Дудаев вернулся от Грачева, состоялась наша встреча один па один. Она продолжалась полтора часа. Это были тяжелые переговоры. Дудаев демонстрировал весь арсенал приемов восточной дипломатии. Но тем не менее я все время чувствовал, что с ним можно разговаривать, можно достичь согласия, можно добиться своего. Правда, не все поставленные цели мы сумели реализовать. Мы планировали, отправив пленных в Москву, оставаться в Грозном в качестве гарантов безопасности от начала военных действий (наивные, как показал опыт С. Ковалева, расчеты). Но Дудаев сообщил нам, что одним из условий переговоров, которые поставил ему Грачев, было то, что, во-первых, нам передается только семь пленных из четырнадцати, а остальных получает сам министр обороны, всего несколько дней назад не желавший их признавать за своих солдат, а, во-вторых, что Дудаев поставит условием освобождения пленных наш отъезд вместе с ними из Грозного.
К сожалению, тот шанс для начала полномасштабных переговоров, который открылся в результате поездки нашей делегации в Грозный, не был реализован. Как стало ясно впоследствии, переговоры не входили в план властей на маленькую молниеносную победоносную войну. Вторжение началось[155].
