Ирина Якубовская - Генерал Дима. Карьера. Тюрьма. Любовь
«Дед» — бывший опер из уголовного розыска. При задержании случайно завалил двоих, за что и получил пятнадцать лет лишения свободы. Дима познакомился с ним чуть ли не в первый день своего пребывания в колонии, и у них сложились очень хорошие отношения.
Александр Васильевич — человек несомненно одаренный, с интересным внутренним миром. Он пишет удивительные стихи. В свое время я пыталась напечатать пару стихотворений в городской газете, но из этого начинания ничего не вышло. Стихи были хорошие, но редактор, участник ещё Куликовской битвы, сказал, что его газета стихи зека не опубликует.
Дима обещал «деду», что, как только освободится, обязательно издаст его стихи. Тому, конечно, очень хотелось в это поверить, но, по-моему, он боялся даже мечтать о такой перспективе. Ему казалось слишком невероятным, что он, зек, однажды откроет книжку собственных стихов…
Но Дима такой человек, что если обещает что-то, то, как правило, слов на ветер не бросает. И в один прекрасный день московское издательство выпустило эту книжку под названием «Вам!».
Стихи предваряются графически исполненным портретом «деда» на фоне уходящего вдаль черного коридора с просветом, забранным колючей проволокой, и строками Анны Ахматовой:
Когда б вы знали, из какого сора
Растут стихи, не ведая стыда,
Как желтый одуванчик у забора,
Как лопухи и лебеда.
А это уже поэт. Вслушайтесь в его слова, почувствуйте его душу:
ЗАЧЕМ ГЕРАСИМ УТОПИЛ СВОЕ МУМУ?
Приелись афганцы, путаны, наркотики,
Распутин и Сталин, Чубайс и Немцов.
И два журналиста, желая экзотики,
Примчались на зону для бывших ментов.
Ведь каждому помнится «тот» участковый,
Что в детстве казался страшнее войны,
И наглый сержантик в шинелечке новой,
Что бил мужика на глазах у жены.
А сколько «гаишники» крови попили,
А скольких сломал беспредельный ОМОН.
Но вот наконец-то их всех посадили,
Лишив пистолетов, дубинок, погон.
В тюремную робу их всех обрядили,
Не в моде на брюках здесь краповый кант.
В спецзоне прописаны в Нижнем Тагиле
И бывший полковник, и бывший сержант.
Здесь чище и строже, чем в «правильных» зонах,
Режимом отмерен и отдых, и труд,
А службу несут здесь менты при погонах
И бдительно бывших коллег стерегут.
Здесь к бывшим коллегам придирчивы крайне,
Мол, вы — это вы, ну а мы — это мы!
Здесь служат по принципу: «Jedem das seine»[1],
Зарекшись навек от тюрьмы и сумы.
И два журналиста сюжетик отсняли,
И он в «Новостях» был показан стране,
Смотрели, смеялись, плевались, кричали;
Но был обыватель доволен вполне.
Ему торжество показали Закона,
Живи, мол, спокойно, тебя берегут,
Но стало ль преступников меньше в погонах?
Этапы в Тагил все идут и идут.
В истории этой не будет морали,
Ведь вся наша жизнь аморальна, увы!
И сколько б по тюрьмам ментов не сажали,
Известно, что рыба гниет с головы.
Когда ж для политиков зону откроют,
Что целый народ утопили в дерьме?
Они разрушают, а вовсе не строят —
Им место в Кремле или все же в тюрме?
Мы не стали заранее сообщать «деду», что привезем с собой тираж его стихов. Когда мы с Димой приехали в Нижний Тагил, из вещей у нас был огромный чемодан, набитый книгами. Когда на проходной нас спросили, что в чемодане, мы ответили: «Стихи Александра Васильевича». Надо было видеть изумление на лицах сотрудников колонии! Их потрясли два момента: во-первых, они своими глазами увидели книги человека, отбывающего наказание в данной колонии, а во-вторых, этот интеллектуальный груз привез сам Дмитрий Якубовский, который не держал в руках ничего тяжелее Уголовного кодекса…
Ну а «дед», когда увидел свои книги, испытал самый настоящий шок. Мне не хватит слов, чтобы выразить всю гамму чувств, охвативших этого человека.
«В своей одежде был педант»
Я уже писала, что для меня наряды не много значат. Будут у меня одни джинсы или сто туалетов, я все равно чувствую себя уютно. Но для Димы одежда значит очень много. Весь гардероб набит его вещами, моей одежды там, пожалуй, лишь тридцатая часть. Сколько у него костюмов, рубашек, туфель? Не знаю, я даже никогда не задавалась целью все пересчитать.
При этом он помнит каждую вещь, вплоть до мелочей: где покупал, за какую цену, при каких обстоятельствах. Одежду он меняет каждый день.
До знакомства с Димой я считала, что неплохо справляюсь с домашней работой, но муж проводил мне своеобразный ликбез. Он научил меня все делать правильно. У нас сменилась уже вторая домработница. Даже их, взрослых опытных женщин, Дима учит всяким премудростям. Он умеет делать абсолютно все.
Когда мы вернулись в Москву, встала проблема, с которой мне не приходилось сталкиваться раньше: мой гардероб. Теперь мне приходится соответствовать имиджу жены Якубовского.
…Первый рабочий день в новом офисе. Надеваю те же джинсы, в которых хожу дома, и вижу, как Дима открывает рот и произносит изумленным голосом: «У тебя больше ничего нет?»
Не подумайте, что до брака с Димой я была голая-раздетая. Просто мне пришлось оставить все вещи младшей сестре. Дима сказал, что новую жизнь надо начинать в новой одежде. Но у нас были более важные проблемы, и о туалетах я даже не заикалась. С Диминой одеждой было легче, ему мама все прислала из Канады.
За нашу совместную жизнь мы ходили за покупками всего три раза. Всегда это получалось спонтанно, быстро и как бы между делом. Я сразу предоставила Диме полный карт-бланш, сказав ему: «Все, что тебе понравится, я надену без слов».
Он позвонил знакомым девушкам посоветоваться, где лучше купить красивые вещи. Мы заехали в магазин, и Дима сразу накупил мне большое количество зимней одежды: костюмов, блузок, обуви. Все это было сделано так практично, что у меня сразу появилось несколько комплектов. Под один костюм Дима выбрал пять блузок, несколько пар туфель, сумку, зонтик и т. д. Правда, всю одежду до вечера пришлось оставить в магазине. Дело в том, что у меня несколько нестандартная фигура: талия тридцать восьмого размера, а грудь — сорок восьмого. Портнихе пришлось ушивать все платья и костюмы.
Закончился зимний сезон, и мы отправились на поиски весенне-летней одежды. Опять все происходило по знакомому сценарию: Дима выбирал, я примеряла. Его вкусу я всецело доверяю. У него определенные требования даже к белью и моей домашней одежде. Дима хочет, чтобы я носила лосины или узкие брюки в обтяжку.
Единственная область, в которой я распоряжаюсь самолично, — это косметика. Дима понимает лишь в мужском парфюме. Впрочем, был случай, когда он сам купил мне духи. Это было в самолете, мы улетали в Прагу на три дня, и так вышло, что у меня кончились духи. Дима наклонился ко мне и спросил, почему я не надушилась. И, пока я отлучилась в туалет, успел купить мне духи «Givanchy». А затем, по приезде в Москву, Дима приобрел мне целый набор этой фирмы: туалетную воду, мыло, дезодорант, гель для душа, чтобы все было в одной ароматической гамме.
