С. Кошечкин - Весенней гулкой ранью...
проводите, проводите! Видите, человек с костылем!
Он пел, надо полагать, уже в третьем вагоне, а в нашем еще говорили о
сыновьях и дочерях, их нелегких судьбах, о долгожданных встречах с ними -
уставшими, опаленными войной, но, как и прежде, ласковыми, красивыми, самыми
любимыми...
Часа через два от дальней двери кое-как пробралась к моей соседке,
видать, ее знакомая - худенькая, востроносая старушка и, пристроившись на
уголок скамьи, быстро проговорила:
- Песню-то про мать слышала? Так вот у самого-то, то есть инвалида
войны, говорят, матери нет: фашисты в одночасье порешили, за помощь-де
партизанам в колодец живьем бросили... Вот ведь страхи-то какие, страхи-то!
Ученица-восьмиклассница говорит: "В стихах Есенина меня привлекает
большая лиричность, задушевность тона, неподдельная искренность. Одно из
самых моих любимых стихотворений - "Письмо к матери". Здесь раскрывается
жизнь поэта, его чувства и настроения. Возвращение к матери - это
возвращение к Родине, которую Есенин любил больше всего на свете. "Я
вернусь, когда раскинет ветви по-весеннему наш белый сад..." Наверное, образ
этого весеннего сада - сада надежды и нового рождения - спасал поэта в его
горькие минуты".
Ты одна мне несказанный свет...
Воочию видишь ее, старенькую, согбенную годами и тревогой за нелегкую
судьбу сына, выношенного под сердцем... Ее, что стоит в старомодном шушуне и
смотрит с ожиданием и надеждой на пустынную, убегающую вдаль дорогу. .
И невольно приходит на память образ другой матери, такой же волнующий и
бесконечно близкий...
"Ильинична долго смотрела в сумеречную степную синь, а потом негромко,
как будто он стоял тут же возле нее, позвала:
- Гришенька! Родненький мой! - Помолчала и уже другим, низким и глухим
голосом сказала: - Кровинушка моя!.."
Сердце матери... Они знают его затаенные движения, Есенин и Шолохов...
Ничего, родная. Успокойся...
Слова утешения и надежды звучат все увереннее, и вот уже поэт как бы
видит себя вернувшимся в низенький родительский дом. И белый сад,
по-весеннему раскинувший ветви, будет сродни душевному настрою поэта,
пережившего тоску и усталость.
Так забудь же про свою тревогу. .
Но тревога не унималась.
Она дала себя знать в "Письме от матери".
Беспокойство, что сын "сдружился с славою плохою", боль за его неуютную
судьбу, сожаление о несбывшихся надеждах, печаль одинокой старости, лишенной
сыновней заботы и ласки, горечь от жизненных невзгод - все вылилось в
бесхитростных строках "материнского" письма. Кажется, если бы мать и в самом
деле обратилась к сыну с письмом, она бы только так и написала:
"Стара я стала
И совсем плоха,
Но если б дома
Был ты изначала,
То у меня
Была б теперь сноха
И на ноге
Внучонка я качала".
Из обыденных, незамысловатых слов складывается строфа; они "текут"
легко и спокойно, каждое - на своем месте, каждое - "осердечено". Любовь с
печалью пополам. Чего стоит трогательная подробность: "И на ноге внучонка я
качала..."
Когда в 1927 году Адриан Митрофанович Топоров прочитал это
стихотворение крестьянам из коммуны "Майское утро", одна из слушательниц
заметила: "Мать зазнобно написала..."
"Зазнобно..." Лучше не скажешь.
"Ответ" на материнское письмо чистосердечен и прям, поэт говорит как на
духу. Его волнуют разноречивые чувства. "Сволочь-вьюга" рождает ощущение
одиночества, тоски. Скорбь о весне - "революции великой", всепланетной -
переходит в уверенность, что скоро "она придет, желанная пора!". И поэт
тогда откликнется на зов матери, вернется домой...
Так мотивы личные переплетаются с мотивами общественными, гражданскими.
"Тебе куплю платок..." и "Когда пальнуть придется по планете..." - разные
струи единого душевного потока.
И нельзя не согласиться с Николаем Рыленковым, сказавшим, что "Письмо к
матери" и "Ответ" стоят в одном ряду с лучшими образцами гражданской лирики.
Как-то в один из его приездов в Москву мы заговорили о стихах Ярослава
Смелякова. Николай Иванович оживился:
- Помните, как он написал о матери:
Я не знаю, отличья какие,
не умею я вас разделять:
ты одна у меня, как Россия,
милосердная русская мать.
Это слово протяжно и кратко
произносят на весях родных
и младенцы в некрепких кроватках,
и солдаты в могилах своих. -
Хорошо ведь, верно? Чутье на слово-то какое: "милосердная", "протяжно и
кратко", "в некрепких кроватках"... Это - непридуманное...
- У вас тоже о матери - непридуманное: "Я рук не знал нежнее и добрей,
чем жесткие мозолистые руки".
- Ну, что у меня, - он махнул рукой и добавил, улыбаясь: - "И погромче
нас были витии..." - Помолчав, продолжал: --Некрасов да Есенин - вот великие
певцы Матери. Бывало, дойду в "Рыцаре на час" до строчек: "Я кручину мою
многолетнюю на родимую грудь изолью...", подкатит к горлу комок - не
продохнуть... А Есенин! Он ведь перед матерью, как перед родиной, на колени
вставал: "Ты одна мне помощь и отрада..." Она для него - воплощение совести, чистоты душевной. Говорим о гуманизме Есенина... В стихах о матери - вот он
где сильнее всего проявился...
Потом, в разговоре, снова вернулся к Есенину и, прочитав строфу из
"Письма от матери", сказал:
- Ведь изнутри все высвечивает, изнутри... Надо ж так в материнскую
душу влезть...
И долго протирал стекла очков большим цветастым платком, лежавшим до
того на столе, рядом с книгой и распечатанной пачкой "Беломора"...
3
Видели ли вы,
Как бежит по степям,
В туманах озерных кроясь,
Железной ноздрей храпя,
На лапах чугунных поезд?
А за ним
По большой траве,
Как на празднике отчаянных гонок,
Тонкие ноги закидывая к голове,
Скачет красногривый жеребенок?
Это - из "Сорокоуста", написанного в 1920 году, в один из самых
драматических периодов в жизни Есенина. Железная, бездушная сила и живое,
родное, милое, что, как тогда поэту казалось, обречено на неминуемую гибель.
Образы незабываемые. Откуда они пришли в стихотворение?
В письме Есенина, помеченном тем же годом, можно прочитать: "Ехали мы
