Ольга Мочалова - Голоса Серебряного века. Поэт о поэтах

Слова поэта — его дела.
         Пушкин.
Но право на слова —
          Дают дела.

Нет, не благополучное
          Супружество —
             Бездонная
             Вселенная.
     Достойное несенье
                 Ужаса —
          Судьба людей
              Священная.

Жара — такой богатый дар,
Что поникают плечи!
Сорокаградусный нагар
Неимоверной печи.

Понятно, что, москвич, ты зол
На лето без отъезда…
За то Каир к тебе пришел,
Сахара — безвозмездно.

Коль ты не болен, то влюблен
В раскраску легких тканей,
В раскрытый ротик Сандрильон
И жадность их исканий,

В тот смуглый вырез на спине
С пикейной оторочкой…
Она? Но дело ведь не в ней,
А в яркости восточной,

В округлой сочности плода
И вызреванье цвета,
В том, что ты выберешь тогда
Из уличного лета.

Стоп! На Кузнецком продают
Под зонтиком игрушки,
Заводит глазки милый плут,
Ждут участи зверюшки.

Явилось на открытый свет,
Что в магазинах жило —
Пунцовый галстук крикнул вслед,
Попутно манит мыло.

И в самой жажде есть восторг.
Она рисует воду,
Как цель невылазных дорог,
Отраду и свободу.

Ты в этот час не пожелал
Судьбы разнообразной,
Когда вошел и в руки взял
Стакан воды алмазной.

     Аллейная прохлада,
Сквозистый коридор —
     Вот августа баллада,
  Сентябрьский кругозор.
В веках сложились сказки,
        У сказки нет конца,
      Начала нет у пляски,
        У ветра нет лица.

    Пустынные свиданья
    С опавшею листвой,
Вдоль пруда обгонянье
    Прискоки ветровой.
         Красивая обида
    Оборванных ветвей,
  Восторженно завидую
  Шуршащей тьме аллей.
  Властительница прачка
  Сняла с дерев наряд —
Прополоскать в заплачках
       И пурпур, и гранат.
    Разбойники! Вы клада
         Не поняли цену!
      А я тому и рада, —
      В сухом огне тону.
    Колдуньи, ведьмы, феи,
Подземной кузни сброд,
    Волшебники, злодеи,
         Царевен хоровод!
Вы возродились в чарах
     Пылающей листвы,
Вы закружились в парах
   Над кладбищем травы.
   Воробушки с дорожки,
          Ладони и сердца,
   Вас нужно осторожно
   Вложить на дно ларца!
       Вас дворничиха злая
   Сметает с мостовой…
 Как смеет! Ветер знает,
      Что делает с листвой.

            О, как ты сквозистая
            Обрывающая листья!
    Не поля, не леса, не туманные реки
   Остаются разлучные дали в отчизне!
Ты напомнила вновь, что несчастна вовеки
          Любовь человечества к жизни.

Июньский день прохладен, свеж.
И так же, как снегов растаянье,
Он увлекает за рубеж,
Он видит все на расстоянии.

Вот продается на углу
Последних ландышей дыханье.
Стекают капли по стеклу.
Зонты навстречу в колыхании.

В домах сегодня разговор
Ровнее, без бросков отчаянья.
Сегодня именинник — вор,
В ком столько прелести раскаянья…

Мы дружим с призраком
Офелии,
Мы ненасытно любим снег,
Цветенье вишен нас овеяло
В садах, сбегающих до рек.
И уступать свое сокровище
Тому, чему названья нет?
      Ты одраконен,
                очудовищен
В атомном взрыве
Белый
Цвет!

Щетинка трав, торчащих над водой,
И кучка голая испуганных деревьев…
Разлив был настоящею бедой,
Одной из бед исконных, древних.
То ль, изменив извечной высоте,
Плашмя упало страшным ливнем небо,
То ль воды, сдавленные в темноте,
Из-под земли взорвались силой гнева?
Ни пристани, ни птицы, ни жилья.
Кругом все одинаково бесцветно.
И где-то здесь в пространстве сером я
Без образа витаю незаметно.

Точь-в-точь так было в незабытом сне.
Там я умела в воздухе держаться
И, кончик ног не замочив в воде,
Пронзительно грустить, но не сдаваться.

Теперь в салоне, средь пейзажей броских
Вновь узнаю те ветлы в бездне вод.
Читаю: «Озеро в Днепропетровске.
Художник Пащенко. Тридцатый год».

Обожествленные гением,
Переполненные слезами
Моления — исполнением
Молений сделались сами.

Двустишье —
                  застежка,
Двустишье дорожка,
Двустишье браслетка,
 Двустишье заметка,
Двустишье заклятье,
Друзей рукопожатье,
Пришедших поздравлять.
Двустишие — находка
И скрученная плетка,
Которою — стегать!