Геннадий Васильев - В Афганистане, в «Черном тюльпане»
Шульгин махнул Богунову автоматом. Что-то беззвучно прошептал.
Богунов понимающе шевельнул бровями:
«Понимаю, товарищ лейтенант. Не в гости пришли. Нам вообще по инструкции запрещено по чужим домам шастать. Нам по инструкции следует постучать и вежливо попросить: „Граждане «духи», выйдите на воздух. Повоюем в чистом поле“».
Богунов кивнул Шульгину головой.
«Неувязочки с инструкциями. Прошу прощения. Пройдем в спальную».
Богунов подобрался к следующей двери. Кошачьим движением скользнул в нее и тут же ушел в сторону. Шульгин прикрыл его со спины.
«Тут у них типа спальни. Опять грязная кошма, подушки, половики. Пылища…».
Богунов скользнул глазами по сумрачной комнате с низкими потолками.
«Одеяла, как будто цыганские. Из цветных лоскутков. Подушечек многовато. Под голову, под локоток. Нижнее белье отсутствует. Не носят они под штанами тряпок. Пойдем дальше».
В следующей комнате было темно и прохладно. Около стен стояли лари. Лежал кожаный бурдюк, заткнутый пробкой. Пахло зерном. Посреди из глины от самой земли возвышались гигантские глиняные кувшины, прикрытые деревянными крышками.
«Это что у них? Глиняные кадушки? Для капусты, что ли? Или для хранения зерна? А комнатка, между прочим, последняя…»
Богунов напрягся. Махнул Шульгину рукой. Ткнул пальцем в лари и глиняные пирамиды.
«Если „дух“ здесь, то прячется, голубчик, в каком-нибудь из этих горшков».
Шульгин понимающе двинул бровями. Поднял автомат повыше. Взял под прицел кувшины. Кивнул головой.
«Ну, что ж. Придется шарить по горшкам. Нарушать, так нарушать».
Богунов подошел к одному из глиняных горшков. Сорвал крышку. Положил ее на место. Пошел дальше. Лари тоже оказались пустыми. Сорвал крышку с другого гигантского горшка. И тут же отскочил в сторону и закричал во весь голос…
— Все!.. Хэндэ хох… По-одъем, говорю… Руки вверх! Стэнда-ап, по-русски сказано, — голос сержанта прозвучал яростно.
Словно хлестко выпрямилась сжатая пружина.
Богунов пнул глиняную пирамиду ногой.
Осыпалась с горбатых боков пыль, с грохотом упали черепки.
Шульгин, ожидая появления «духа», встал в укрытие, слился с тенью одного из кувшинов. Незаметно махнул рукой Богунову.
Черный зрачок автомата, не моргая, следил за вырастающей ободранной фигурой.
Афганец выпрямился. Он стоял теперь в горшке, неподвижно высунувшись по грудь и опустив руки вниз в глубину горшка.
— Очень приятная встреча, гутен морген, ха-а-ха-а, — Богунов нервно рассмеялся.
Не спеша, обошел афганца сзади. Приподнял автомат повыше. Дульный срез коснулся выпирающих позвонков пониже шеи.
— А теперь медленно вынимай руки вверх, душара. Стэндап, говорю… Руки к потолку, хэндэ хох… Хрен тебя знает, что ты в них прячешь, — Богунов скрежетнул зубами.
— Без фокусов, парень. Иначе сделаю дырку в башке…
Афганец медленно повернул голову, оглянулся на Богунова. Взгляд его скользнул по комнате, косо прошелся вдоль стен, настороженно шаркнул по двери.
Шульгин пригнулся еще ниже.
Полностью ушел в тень глиняной пирамиды.
Богунов незаметно кивнул ему головой.
«Понятно, товарищ лейтенант. Сделаем вид, что я один его сцапал. Дадим „духу“ шанс для выяснения личности. Если это действительно тот, который нас тремя выстрелами в землю прижал, то он этого шанса не упустит».
Шульгин, невидимый в темноте, приподнял брови, впился глазами в афганца, улавливая каждое его движение.
«Умница Богунов. Встал удачно, хоть и разыгрывает простачка. А афганец тоже изображает простофилю… Оглянулся назад вроде случайно, а глаза спокойные и очень даже внимательные. Руки держит в горшке. Хочет выяснить, с кем имеет дело? Как посмотрят на его руки? Правильно, что Богунов обошел его сзади и взял на мушку. Бдительности не теряет».
Богунов опять пнул ногой глиняную пирамиду.
— Пошевеливайся, жучара. Что ты ручки к животу приклеил. Хэндэ хох…
Афганец медленно, нехотя, с недоумением вытащил руки наверх, положил жилистые узловатые ладони на глинистые края горшка. Опять оглянулся на Богунова. Тот шагнул назад на расстояние вытянутой руки и качнул автоматом вверх.
— Давай, давай, целиком вылазь наверх. И не делай удивленные глаза. Подумаешь, нашли его в горшке! Скажи еще, что ты в нем живешь.
Афганец забормотал что-то по-своему, приниженно и тихо. Подтянул туловище на руках. Вытащил наружу босую ногу. Уперся коленом в глинистые края. И тут сделал то, что ожидал Богунов и к чему все же оказался не готов…
Не глядя на качающего автоматом сержанта, афганец коротко взмахнул голой ногой заученным движением. Пыльная пятка въехала точно в лицо Богунова. Брызги крови разлетелись по сторонам.
Богунов опрокинулся навзничь. Отлетел далеко от афганца. Уткнулся плечами в глинобитную стену.
Шульгин, не медля, нажал на курок, опустив ствол пониже «духа». Короткая очередь вырвала в глиняной пирамиде куски глины, распотрошила гладкие бока. Глиняные края поползли под руками афганца, и он, не удержав равновесия, рухнул головой вниз. Андрей привстал из-за укрытия, хрипло прикрикнул на языке фарси:
— Не двигаться, буду стрелять.
Добавил тише по-русски, поглядывая в сторону Богунова:
— Ну, как ты там, Коля, в порядке?..
51
Богунов шевельнулся, дотронулся пальцами до разбитого в кровь лица.
— Живой я, товарищ лейтенант… Кака-ая попалась сво-олочь!.. Хорошо хоть босиком… Был бы гад подкованный, нос бы мне размазал по щекам…
Сержант поднялся, болезненно морщась, потирая шею.
Афганец лежал на спине, поджав под себя руки и напряженно переводя взгляд с Богунова на Шульгина. Андрей заметил, что локти и ладони афганец впечатал в землю. Уперся, и хотя лежал с виду расслабленный, жалкий, поверженный, но Шульгин знал, оттолкнуться плечами и локтями от земли — дело одной секунды.
Богунов нахмурил брови.
— Прыткий попался, стервец. Обученный. Главное, спиной ко мне был… Даже не обернулся… А я маху дал…
Шульгин повел холодным зрачком автомата по афганцу.
— Кстати, Николай, почему он без шляпы? Где его чалма? Он без нее из горшка вынырнул?
— Так точно, товарищ лейтенант. Лысый он был. С необутой головой.
Богунов заглянул в полуразрушенный глиняный колодец.
— Здесь она, товарищ лейтенант.
Локти афганца едва заметно вздрогнули. Глаза сузились. Андрей, заметив это, прикрикнул:
— Не двигаться. Лежать. Лежать, я сказал…
Богунов перегнулся через обваленный край, вытащил растрепанную чалму.
Из чалмы выпал какой-то плоский предмет, шлепнулся на дно. Богунов выудил вещицу, недоуменно завертел в руках:
