Борис Привалов - Сказ про Игната-Хитрого Солдата
- Ну, а руку-то, гостюшко, кхе-кхе, где оцарапал? - едва сдерживая смех, спросил князь.
- А ты, Данила Михайлович, чем надсмехаться, попробовал бы ночью по лесу бежать! - обиженно проговорил Голянский. - Так исцарапаешься - себя не признаешь! Колючки кругом, рвут одежду, как собаки!
Князь, а за ним коротышка-конокрад и другие слуги рассмеялись.
Голянский растерянно поглядывал на смеющихся.
- Что тут смешного? - бормотал он, шлёпая губами больше, чем обычно. Ей-богу, за кустом что-то шевелилось: хрясь-хрясь...
Князь хохотал - рот нараспашку, а глаза - круглые, совиные оставались сонными, словно незрячими.
- Потешил ты меня, боярин, - сказал Стоеросов. - Теперь и за трапезу приняться в самый раз. Эй, Спирька! - кивнул он коротышке. - Прикажи, чтоб подавали!
Спирька поспешил к котлам. А Игнат вновь почувствовал, как голод мучительно наполняет всё тело. "Пора и мне в бой вступать!" - решил он, одёрнул кафтан, посох железный положил, как ружьё, на плечо и шагнул из кустов к шатру.
- А-а, солдаты! - взвизгнул Голянский и опрокинулся на ковёр.
- Что-о-о? - уставился на Игната князь. - Кто это?
Заслышав визг пухлого боярина, коротышка Спирька повернул от котлов назад.
Подбежали слуги, встали кругом, но подойти к Игнату боялись.
Спирька растолкал всех, глазами-зёрнышками солдата оглядел с головы до ног, сказал князю с поклоном:
- Это, батюшка Данила Михайлович, отставной солдат. - И строго, с презрением к Игнату: - Ты кто, солдатик?
- Прохожий, обшитый кожей! - беря посох, как ружьё "на караул", гаркнул Игнат.
- Как зовут? - продолжал Спирька.
- Зовут зовуткой!
- Идёшь откуда? - спросил князь.
- Где был, там нет. А где шёл, там след! - отрапортовал Игнат.
Кто-то из слуг засмеялся.
- Я тебе покажу, как нужно с князем разговаривать! - зашипел на Игната Спирька, и змеиные глазки его блеснули злобой. - Эй, Дурында!
Легко, одной рукой отодвинув с дороги слуг, появился великан Дурында.
- Это... это... ещё кто таков? - вновь задрожал от страха губошлёпый боярин.
- Мой телохранитель и оруженосец, рында, - гордо молвил князь. - А вот Спирька его по-своему кличет - Дурындой! Пошто, Спирька, так его пронываешь?
- За глупость, князь-отец, за глупость, - поклонился Спирька. Силёнкой его бог не обидел, а умишком обделил. Одно слово - Дурында.
- Звали? Ну так тут я, - пробасил Дурында.
- Вот солдатик заявился неизвестно с каких краёв, - ткнул пальцем в Игната Спирька, - разговаривать не желает, шутки шутит. Развяжи-ка ему, солдатику, язык! Чтоб знал, как с князем-батюшкой говорить положено!
- Эх, доля солдатская, - с притворным вздохом сказал Игнат, недошагнёшь - бьют, перешагнёшь - бьют...
- Говори всё толком, пока не проучили! - зашипел Спирька. - Кто таков, как сюда попал, что в мыслях таишь?
- Стой, конь лихой! - усмехнулся Игнат. - Ты языком-то мели, да не забывай: на Руси не одни караси, есть и ёршики. А Дурынде, раз он твою команду слушает, так в дураках и жить.
- Свернуть его в бараний рог, смутьяна! - закричал Спирька.
- Что глядишь, как змея из-за пазухи? - рассмеялся Игнат. - Зубы показываешь, а кусать боишься? Я - солдат русский. Сам не дерусь, а семерых, ежели придётся, не боюсь...
Уловив ободряющий кивок князя. Дурында, растопырив руки, двинулся на Игната.
- Так тебя ж, детину, свалить легче, чем камышину, - рассмеялся Игнат. - Ладно, убивать не убью, а на землю уложу.
Он спокойно, как на штыковом учении, сделал мгновенный выпад железным своим посохом. Железный тупой удар пришёлся великану в грудь. Дурында охнул, руки его повисли безжизненно, он упал на колени, застонал, затем свалился на бок.
- Да, силушка у него отменная! - сказал Игнат. - Очнётся, авось и поумнеет!
Слуги бросились к Дурынде.
- Ну, погоди... - зашипел Спирька Игнату в ухо. - Посчитаемся!
- Вижу, вижу, солдат ты бравый, - растерянно молвил князь. - Штыковой бой разумеешь. Лихо ты его положил, лихо!
- Рад стараться! - приставил к ноге свой посох Игнат. - Я Захаровны-травницы сын Игнат. Двадцать пять лет отслужил под знаменами царя-батюшки Петра Алексеевича. Иду домой.
- Ночью, по этому лесу? - удивился Голянский.
- Так я ж у себя дома, - улыбнулся Игнат. - Чего бояться? Взять с меня нечего, а съесть меня некому.
- Какие вести принёс? - спросил князь, - Что видел в дороге, что слыхивал?
- Ах, люди добрые, - проникновенно сказал Игнат и погладил усы, - не дали вы мне с дальнего похода отдохнуть да начали спрашивать. Вы бы прежде накормили меня, напоили, отдохнуть положили, да тогда бы и вестей спрашивали.
- Хам, ирод! - запричитал Спирька, буравя Игната своими змеиными немигающими глазками. - С кем говоришь? Как осмелился князю-батюшке указывать?
- Ты, змей, вот что разумей, - грозно произнёс Игнат, - у меня под ногами не вейся! При всём честном народе тебя упреждаю. Ещё раз под руку подвернёшься - головы не сносишь. Ты не Дурында - удара солдатского не выдюжишь!
- Не трогай Спирьку, солдат, - сказал князь. - Он слуга наш верный... Иди пока к поварам, тебя накормят. Потом явишься, вести скажешь.
- Рад стараться! - гаркнул Игнат. - Спасибо на добром слове! А то за весь день полкуска хлеба, всего и съел.
- Чудно! - улыбнулся князь. - А я вот, почитай, уже года три хлеба не ем.
- Вот лихо! - удивился Игнат. - Да как же это прожить без хлеба можно?
- Живу, - продолжал князь с усмешкой. - То блины, то пироги, то калачи... Так без хлеба и обхожусь.
Пухлый боярин закатился смехом, повалился на ковёр, чуть было не опрокинул шандал со свечами.
"Наш князь Стоеросов хоть куда, - думал Игнат, шагая через поляну к зазывному свету поварских костров, - голова - грош, борода - сто рублей".
Когда Игнат уселся возле котла и принялся уписывать всё подряд, что ему с уважением подносили повара, Спирька направился к шатру.
Князь и его гость ели жареную рыбу и запивали её бражкой.
- Как у тебя, князь, всегда потешно, - восторгался Голянский, - то драка, то ещё что-нибудь...
- Гей, Спирька! - Князь покосился на слугу. - Проучил тебя солдат?
- Поживём - увидим, - мрачно молвил Спирька. - Ох, князь-батюшка, и натерпимся мы горя с этим солдатом, чует моё сердце.
- Не каркай, не каркай... - замахал жирной ручкой Голянский, - ты всегда плохое говоришь...
- Вот помяните моё слово, боярин, - не унимался Спирька. - Беду он нам принёс, солдат этот.
- Вот, помню, в прежние времена... - начал было князь, но на дальнем конце поляны послышался тревожный шум.
Стоеросов, Голянский, Спирька, слуги замолкли, насторожились.
Слышно стало, как кто-то бежит по поляне, тяжело дышит.
- Князь-батюшка! - закричала тёмная фигура, приближаясь к костру. - Не вели казнить...
Из темноты выбежал старший конюх - бородатый, в рваной рубахе, рухнул на землю, к ногам князя.
