Фредерик Массон - Наполеон и женщины
На этотъ разъ забыла Евгенія…[8]
III. Жозефина де Богарне
Въ конце вандеміера IV г., (октябрь 1795 г.; случай свелъ виконтессу де Богарне съ Бонапартомъ. Последній внезално выдвинулся изъ мрака неизвесгаости; имя его, неизвестное еще вчера, – имя, которое Барасъ даже плохо знаетъ, которое онъ пишетъ Буона-Парте, – разнесла по всей Франціи пушка, раздавившая секціи, враждебныя Конвенту.
Штабъ-генералъ Внутренней Арміи, въ близкомъ будущемъ – главнокомандующій, онъ отдаетъ приказъ о разоруженіи парижанъ; на штабъ-квартиру является мальчикъ и проситъ разрешенія оставить ему шлагу отца.
Бонапартъ принимаетъ ребенка, заинтересовывается имъ, исполняетъ его просьбу. Чтобы поблагодарить его, является съ визитомъ мать нальчика – дама, очень важная дама, бывшая виконтесса, вдова председателя Конституанты, придворнаго, главнокомандующаго Рейнской Арміи. Для Бонапарта очень много значитъ титулъ, знатность, воспитаніе, непринужденный и благородный тонъ, которымъ она его благодаритъ. Пріехавши только что изъ революціонной арміи двадцати шестилетній провинціалъ, которому ни одна женщина, – действительно женщина, – не выказывала вниманія, въ первый разъ оказывается лицомъ къ лицу съ однимъ изъ обольстительныхъ, изящныхъ и чудныхъ существъ, которыхь онъ виделъ лишь издалека или изъ партера; и при этомъ онъ находится въ такомъ положеніи, которое возбуждаетъ въ немъ гордость, – въ положеніи покровителя и эта роль, въ которой онъ выступаетъ въ первый разъ, чрезвычайно по-душе ему.
Она въ это время находится въ самомъ критическомъ положеніи и видитъ, съ кемъ имеетъ дело. Креолка съ Мартиники, выданная замужъ шестнадцати летъ за виконта Богарне заботами очень опытной въ этихъ делахъ тетки, живущей открыто съ маркизомъ де Богарне, отцомъ виконта, – Жозефина Таше де ля Пажери пріехала въ Парижъ въ 1779 г. и съ самаго же начала жизнь ея сложилась очень бурно; мужъ ее обманулъ, покинулъ, разошелся съ ней, хотя она ни въ чемъ не была виновата передъ нимъ; никакихъ светскихъ развлеченій, – потому что, живя у тетки, положеніе которой было двусмысленно, она не имела доступа ни ко двору, где не была даже представлена, ни въ общество. Оставшись безъ мужа, она пріобрела больше свободы – и, говорятъ, широко пользовалась ею. Потомъ путешествіе, продолжительное пребываніе на Мартинике; затемъ, съ наступленіемъ Революція, – примиреніе съ виконтомъ, депутатомъ Генеральныхъ Штатовъ, председателемъ Конституанты, генераломъ-главнокомандуюпщмъ Рейнской арміи; и тогда – неболыной промежутокъ времени, когда она счастлива, имеетъ салонъ, – единственный въ ея жизни промежутокъ, когда она видитъ светъ въ истинномъ смысле этого слова. Потомъ – терроръ: Богарне арестованъ, гильотинированъ, она тоже заключена въ тюрьму и спасается только чудомъ.
Что делаетъ она, выйдя после 9 термидора изъ кармелитской тюрьмы, имея уже более тридцати летъ отъ роду, съ двумя детьми на рукахъ, разоренная до тла? Пользуясь связями съ некоторыми женщинами, – связями, завязанными главнымъ образомъ въ тюрьме. потому что другихъ у нея нетъ, – она бросается въ светъ. Деньги, получаемыя съ острововъ, займы, заключаемые направо и налево, долги, делаемые везде и всюду, позволяютъ ей вести жизнь на довольно широкую ногу. Она оставляетъ свою квартиру на Университетской улице, снимаетъ у Луизы-Жюли Карро, жены Тальма, за 4000 ливровъ въ годъ серебромъ или 10.000 ассигнаціями, маленькій отель въ улице Шантерейнъ, № 6, и селится въ немъ 10 вандеміера III года (октябрь 1794 г.).
Но прошелъ годъ, долги ростутъ и – ни откуда ничего! Съ поразительной беззаботностью креолки, она не умеетъ или не желаетъ считать, надеется на то, что ее спасетъ какое-нибудь чудо, – чудо, подобное тому, которое встретила ея тетка Реноденъ, въ лице маркиза де Богарне. Посещая места, где веселятся, вращаясь среди публики. которая тогда считалась светомъ, – среди публики увеселительныхъ садовъ, где за двадцать су можно попасть въ хорошее общество, – она выкапываетъ знакомства, позволяющія ей вернуть несколько клочковъ земли, которые принадлежали ея мужу; постепенно она и ихъ продаетъ. У нея ничего нетъ, – ни капитала, ни постояннаго дохода; при выходе замужъ она получила отъ своихъ родителей номинальное приданое въ сто тысячъ франковъ, съ которыхъ ей должны были платить пять процентовъ; но отецъ ея умеръ, мать бедна и, къ тому же, Острова блокированы англичанами. Она получила еще отъ своей тетки, г-жи Реноденъ, голую недвижимую собственность, – но съ техъ поръ эта собственность была продана, – и долговыя обязательства, но они погибли. Впро чемъ, нельзя жить съ голой собственности. Г-жа Реноденъ немного, правда, помогаетъ ей; имеются еще займы, имеются снисходительные банкиры, принимающіе векселя на Мартинику, советующіе даже отправиться въ Гамбургъ, где легче можно пристроить ихъ. Но кредитъ истощается и годы уходятъ. Какую карту остается ей поставить?
Въ этотъ моментъ, чтобы отдать визитъ виконтессе де Богарне, генералъ Бонапартъ звонитъ у воротъ отеля въ улице Шантерейнъ. Онъ совершенно не знаетъ, что отель принадлежитъ гражданке Тальма, которая, еще въ те времена, когда она была mademoiselle Жюли, получила его отъ щедраго содержателя въ награду за свое распутство. Онъ и не замечаетъ, что отель, – съ его тысячью двумя стами метровъ земли (601 сажень), расположенный въ затерянномъ квартале, на самомъ краю Парижа, въ двухъ шагахъ отъ улицы Сенъ-Лазаръ, во всю длину которой тянутся еще сады, – стоитъ едва какихъ-нибудь пятьдесятъ тысячъ франковъ – цена, которую уплатили за него въ 1781 г., цена, которую за него заплатятъ въ 1796 г.
Войдя въ дверь, открытую привратаикомъ, – такъ какъ имеется привратникъ, – генералъ идетъ по какому-то длинному узкому проходу, съ одной стороны котораго – конюшня, и въ ней две семилетнія лошади черной масти и рыжая корова, съ другой – каретникъ, въ которомъ имеется одна-единственная плохонькая карета.
Проходъ, расширяясь, приводитъ въ садъ. Въ центре – жилое помещеніе, состоящее изъ нижняго этажа съ четырмя высокими окнами и низкаго второго этажа (кухня – въ подвале)! Бонапартъ поднимается по лестнице въ четыре ступеньки на крыльцо, окруженное, на подобіе террасы, простой баллюстрадой, и проникаетъ въ переднюю съ довольно скудной меблировкой, состоящей изъ фонтана изъ красной меди, нижней части дубоваго шкафа и шкафа изъ сосноваго дерева. Камердинеръ, Гонтье, вводитъ его въ маленькій салонъ – столовую, где онъ можетъ сесть около круглаго стола изъ краснаго дерева на одномъ изъ четырехъ стульевъ, обитыхъ чернымъ волосомъ, если ему не угодно разсматривать на стенахъ эстампы, вделанные въ черныя и позолоченныя деревянныя рамы. Во всемъ этомъ мало роскоши; но разставленные здесь и тамъ столы и столики изъ краснаго дерева или изъ желтаго гваделупскаго лавра съ мраморными крышками и съ украшеніями изъ золоченной меди, говорятъ о былой пышности; въ двухъ большихъ съ стеклянными дверцами шкафахъ. вделанныхъ въ стену, – чайный приборъ, вазы, множество столовыхъ принадлежностей изъ накладного серебра изображаютъ серебряную посуду. Изъ посуды-же действительно серебряной въ доме имеются лишь четырнадцать ложечекъ и пятнадцать вилокъ, супная ложка, шесть ложечекъ для рагу, одиннадцать кофейныхъ ложечекъ. Но онъ ничего этого не знаетъ.
