Семен Шмерлинг - Горячий осколок
Грязно-серый, пахнущий порохом рассветный туман облепил ветровое стекло. Вытянув шею из кабины, Алексей следил за ползущим впереди "крокодилом". Его вел Бутузов. Алексей смотрел во все глаза и все же чуть было не натолкнулся на тягач, когда тот неожиданно остановился. Якушин тычком прижал тормоз. Мотор заглох, и тотчас в уши полезли грохот, железный стук. Они словно пронизывали сырую мглу, растворялись в ней, и было непонятно, кто откуда и в кого стреляет.
Бутузов стоял рядом с длинным и худым артиллерийским капитаном.
- За туманом проскочим, - говорил Бутузов.
- К сожалению, не удастся, - как-то очень уж вежливо отвечал капитан. - Дальше рельеф меняется, там возвышенность, над ней туман, безусловно, рассеялся.
- Тогда, может, здесь сгрузим, а уж к батареям полковым транспортом?
- Нельзя, нецелесообразно, - все так же вежливо возражал артиллерист. - Наши орудия на прямой наводке и сидят на голодном пайке. Уж будьте любезны подвезти к пушечкам.
- Буду любезен. По одной машине гнать, что ли?
- Вот именно, по одной и на значительной дистанции, иначе возможны неприятности.
- Поехали.
Дорога пошла на подъем. Туман редел. Развиднелось.
Лейтенант снова остановил колонну. Отсюда, понял Якушин, начнется бросок к батарее.
Алексей оглядывал темно-бурое, исхлестанное бугристыми колеями поле, все в рваных клочьях, будто из распоротой шубы вылезла старая грязная вата. Нерастаявший ночной туман перемешался с дымными кустами разрывов, с курящимися выдохами орудийных и минометных выстрелов. Лейтенант Бутузов подошел к "газику" Алексея, с маху ударил грязным сапогом по тугому баллону, сказал:
- Ну-ка, встань, Якушин, смотри... Видишь за посадкой бугор, круглый, словно кулич? На нем - батарея. Надо вправо держать, тогда подъедем к ней с обратного ската.
Алексей согласно кивнул, не решаясь признаться, что не рассмотрел ни посадку, ни батарею. Глаза как будто подернуло дымкой.
- Ладно, - видимо, поняв его состояние, заключил взводный. - Дуй за мной. Не отставай, но и не прижимайся. За нами поедут остальные. По машинам!
Алексей стремглав прыгнул в кабину своей полуторки, заерзал на потертом сиденье. Щиток с облупившейся краской прыгал перед глазами, холодный ключ зажигания словно ускользал из пальцев, нога давила в пол мимо педали стартера.
Он перевел дыхание. И увидел, как пошел вперед "крокодил". В то же самое время руки Алексея сработали сами, мотор завелся. Алексей погнал машину вслед за удаляющимся тягачом. "Ничего, ничего, - успокаивал он себя, - пока ведь безопасно, не стоит психовать".
"Крокодил" шел ходко, подобранный, присадистый, он будто стлался по земле и уходил, уходил. Алексой забыл наставление взводного - сохранять дистанцию, и теперь весь смысл его существования заключался в том, чтобы догнать "крокодила", приблизиться вплотную.
"Газик" бросало, руль вырывало из рук. Внезапно обострившимся боковым зрением Алексей засек справа резкий провал траншей и в ней, как тени, согнутые черные фигурки бойцов. "Куда мы? Неужели проскочили передний край и летим прямо к немцам?" Но впереди маячил тягач, и Алексей думая лишь о том, как бы догнать Бутузова, непременно догнать, опять нажал на газ.
Взрыва он не услышал. Машина вздыбилась, подпрыгнула, зазвенев разбитыми стеклами, и ворвалась в едкий, вонючий столб дыма. "Газик" пошел опять, припадая теперь на правую сторону, сминая, сжевывая дисками пробитые шины.
Когда пространство перед разбитым ветровым стеклом расчистилось, Алексей увидел в сотне метров перед собой "крокодила" и каких-то людей. Еще весь во власти бешеной гонки, не в силах остановить машину, он пролетел мимо тягача, и сзади до него донеслось:
- Сто-ой, дура!
Он всем телом нажал на тормоз. Полуторка, подскочив задком и вильнув, зарылась передними колесами в свежевыкопанный грунт. Якушин с тяжелым сипеньем выдохнул воздух.
Когда негнущимися ногами он ступил на шаткую землю и, пошире раскрыв глаза, стал разбираться, где, собственно, находится, в кузов его машины уже прыгнули в подоткнутых под ремень шинелях артиллеристы. С бережливостью они стали снимать снарядные ящики и укладывать их в штабель.
Якушин подошел к взводному. Среди работавших людей он почувствовал себя в безопасности и подумал, что все в общем-то прошло не так уж плохо. Он ждал похвалы.
- Не мельтеши! - крикнул взводный. - Опросталась машина - отгони за бугор, а сам лезь в щель.
Батарея, получив снаряды, стала бить по противнику. Шесть орудий загрохотали одно за другим.
Выцырнул из тумана карнауховский "ЗИС". То была приметная в автовзводе машина. Еще до войны водил ее Каллистрат по леспромхозовским делянкам, а в конце сорок первого был призван в армию вместе со своим "ЗИСом". Кузов и кабина у него были деревянные, из крепких досок. Грузовик чем-то напоминал рубленую избу.
Каллистрат души не чаял в машине. Ревностно следил за ней и постоянно клянчил у взводного то новый карбюратор, то свечу, то баллон.
Алексей подумал, что и сейчас, среди огня, Каллистрат Карнаухов бережно и обдуманно ведет своего "Захара", как называли во взводе "зисок", - помня о моторе, рессорах и скатах, не забывая, когда и где нужно переключать скорость.
Вокруг бушевали разрывы, а когда машина поднялась на взлобок, забили немецкие спаренные малокалиберные зенитные пушки. Они вели настильный огонь, и веер осколков прометал дорогу.
"ЗИС", как бы споткнувшись, пошел короткими рывками, потом закрутился, выполз из колеи, замер.
"Все, - встревожился Алексей, - все". Он посмотрел на взводного, на капитана-артиллериста, как будто те могли чем-то помочь Карнаухову. Капитан и Бутузов безмолвно следили за "ЗИСом". Что тут можно поделать? Вот-вот стальная струя скосит карнауховскую машину.
Но случилось удивительное. "Захар" вдруг ожил и, набирая скорость, помчал к батарее. Он катил, подпрыгивая на ухабах, а за ним вспыхивала фонтанами земля. Перевалив бугор, машина остановилась.
Бутузов, капитан, шоферы бросились к ней. В кабине, откинувшись к задней стенке, полулежал, обливаясь кровью, Каллистрат Карнаухов. Рядом, изогнувшись, держал баранку Клаус Бюрке.
Алексей вместе с Бутузовым и Слядневым вытащили обмякшего, грузного Карнаухова.
- Ну и Бюрке, - проговорил взводный. - Каллистрата вызволил.
- Может, лейтенант, фрица в герои запишем и на медаль подадим, - зло сказал Курочкин. - Шкуру он свою спасал, и ничего больше.
7
Как приказал лейтенант, машины угнали за высотку, в лощину. Шоферы ушли в окопы и щели, благо их тут было нарыто немало - и своих, и немецких. Алексей оказался в окопе, который был подлиннее и попрочнее других. Рядом был окоп Карнаухова.
