Ольга Орлова - Газданов
Впрочем, «Вечер у Клэр» и здесь сыграл значительную роль. Несмотря на новации и влияние Пруста, «критикам все-таки удалось» обнаружить у него традиции русской классической прозы. И теперь его произведения попали на страницы самого престижного журнала эмиграции.
Субсидии на издание этого журнала в 1920 году от правительства Чехословакии добивался лично А. Ф. Керенский. В результате толстый журнал, который вначале задумывался как партийный орган эсеров, вскоре становится внепартийным, превратившись в долгожителя довоенной эмигрантской печати — русская диаспора по всей Европе за десять лет прочтет 70 книжек журнала по 300—400 страниц каждая.
В редакционной статье, напечатанной в первом номере, политическая программа редакции формулировалась как «программа демократического обновления», со ссылкой на Февральскую революцию 1917 г. и категорического отвержения революции Октябрьской.
Далее говорилось, что «Современные записки» посвящены прежде всего интересам русской культуры, ибо «в самой России свободному независимому слову нет места, а здесь на чужбине сосредоточено большое количество культурных сил, насильственно оторванных от своего народа, от действительного служения ему». И потому «Современные записки» намерены придерживаться традиций «толстого» ежемесячника и ставят своей задачей объединение лучших сил русского зарубежья. Об этом же свидетельствовало само название издания, в котором соединились названия двух самых прославленных журналов прошлого столетия — «Современник» и «Отечественные записки».
Однако руководство было поручено именно представителям крыла правых эсеров — М. В. Вишняку, Н. Д. Авксентьеву, В. В. Рудневу, И. И. Бунакову-Фондаминскому и А. И. Гуковскому. Правда, самый старший из них, Александр Исаевич Гуковский, руководил журналом недолго: в возрасте 60 лет, в 1925 году, он покончил с собой. Самым молодым — под пятьдесят — был Марк Вениаминович Вишняк.
Дон Аминадо очень образно охарактеризовал в своих воспоминаниях создателей этого журнала: «В деле издания "Современных Записок" героями труда были четверо могикан, четверо последних римлян: Н. Д. Авксентьев, И. И. Бунаков, М. В. Вишняк, В. В. Руднев. Воображаемые их портреты должны были бы написать художники различных школ. Николая Дмитриевича Авксентьева – Васнецов. Илью Бунакова – Рерих, Вадима Викторовича Руднева – Врубель. А что касается единственного оставшегося в живых
Вишняка, то ему вместо портрета я всегда предлагал нашумевшего во времена оны Винниченко. И не столько самого писателя, сколько название его романа: "Честность с собой". Ибо никакая иная формула не могла бы со столь поразительной краткостью выразить Вишняковскую сущность: честность с собой — честность с другими. Все четыре редактора вышли из одной и той же школы старого русского идеализма, все принадлежали к одному и тому же Ордену Интеллигенции, но характеры и темпераменты были разные, и соединявшая их крепкая и до гробовой доски нерушимая дружба основана была не на взаимной гармонии мыслей и согласованности идей, а на вечных спорах, схватках и противоречиях…»
Таким образом, вопрос о строгой идеологической ориентации был сразу снят, что позволило привлечь в ряды авторов весь культурный цвет русской эмиграции. Вместе с тем за «Современными записками» прочно закрепилась репутация журнала для «стариков». Один из редакторов Марк Вишняк довольствовался простым объяснением: объем журнала и его периодичность не давали возможности помещать произведения всех авторов, а поэтому печатали только лучшее. Учитывая, что в состав редколлегии не входил ни один писатель, способный оценить художественное достоинство произведения, «лучшее» было поручено отбирать Федору Степуну — замечательному философу, доценту кафедры социологии в Берлине. На практике отдавали предпочтение авторам известным и умеренно консервативным.
Вряд ли удаленность Степуна от парижского литературного круга мешала ему расширить доступ новаторов к журналу. Как мы знаем, эсер Марк Слоним, сидя в Праге, тем не менее не пропустил практически ни одного мало-мальски интересного начинающего парижского писателя и поэта. Хотя очевидно, что печатать таких авторов, как Куприн, Бунин, Шмелев, Мережковский, Гиппиус, Зайцев, — несмотря на их эстетическую разноликость — куда надежнее для привлечения благосклонности как критиков, так и читателей. Так в «Записках» и делалось.
В первых же номерах журнала появилось несколько замечательных произведений: «Хождение по мукам» Алексея Толстого, находившегося тогда в эмиграции, и лучший исторический роман Марка Алданова «Святая Елена, маленький остров».
Так что вопрос с литературной молодежью был решен сам собой не в пользу последней. Газданов, Фельзен, Яновский, Варшавский не могли писать «по-бунински» не столько в силу отсутствия таланта или опыта, сколько в силу принадлежности к иной культурной среде.
Еще сложнее в «Современных записках» дело обстояло с поэзией. Ее печатали по остаточному принципу. С большой горечью по этому поводу высказалась Марина Цветаева в письме к поэту Юрию Иваску: «…будь они прокляты – “Современные записки”, где дело обстоит так: “У нас стихи, вообще, на задворках. Мы хотим, чтобы на 6 страницах – 12 поэтов” (слова литературного редактора Руднева, – мне, при свидетелях)».
Позиция Руднева отражала реальное положение дел – новые поэтические имена были в журнале крайне редки.
Наиболее близким к литературной молодежной среде среди руководителей был Илья Исидорович Фондаминский. В журнале он публиковал свои историко-философские очерки «Пути России» под постоянным псевдонимом Бунаков, который он позаимствовал с вывески бакалейной лавки. В отношении других авторов был покладист и терпим, ему часто удавалось привлечь к сотрудничеству писателей и публицистов совершенно противоположных убеждений.
Как отмечал философ Георгий Федотов: «Первое, что поражало и покоряло в Фондаминском, была его редкая доброта… Совершенно неслыханной в кругу русской идеологической интеллигенции была его терпимость к чужим убеждениям, даже самым далеким, даже самым враждебным».
Вряд ли кто из новых парижских знакомых мог заподозрить в этом черноглазом, общительном и доброжелательном человеке революционера с героическим прошлым. Активный эсер, участник московского восстания в декабре 1905 года, Фондаминский не раз подвергался арестам. С 1906 по 1917 год он жил во Франции в эмиграции, занимаясь революционной организационной работой вместе с Борисом Викторовичем Савинковым. Вернувшись в Россию в феврале 1917 года, уже в апреле он стал комиссаром Временного правительства на Черноморском флоте, от которого позже и был избран в Учредительное собрание. Разгон Учредительного собрания вынудил Фондаминского перейти на нелегальное положение, и в 1918 году ему удалось через Одессу и Константинополь вернуться во Францию, где он отсутствовал чуть больше года. Во второй эмиграции встретит он свою героическую смерть. Но это будет позже.
