Марианна Шаскольская - Фредерик Жолио-Кюри
Фредерик Жолио-Кюри всегда был верным другом- нашей страны, еще со времен студенческих сходок в защиту моряков-черноморцев. Советский писатель Илья Эренбург вспоминает: «Когда ему приходилось выслушивать во Франции критику какой-либо стороны советского быта, он спокойно отвечал: «Не думайте, что я слепой. Но осторожно! Что значат сорок лет для истории? Второе поколение едва вступило в строй».
Он не раз напоминал об этом масштабе времени: «Всего двести поколений нас отделяют от доисторических времен — шесть тысяч лет. Учтите, всего двести предков у каждого из нас.
Если так считать, то прогресс покажется быстрым… Этот простой подсчет показывает чрезвычайную юность мыслящего человечества и в известной мере объясняет те ошибки, которые оно совершало и, увы, еще совершает…»
В мае 1958 года Фредерик. Жолио-Кюри провел неделю в Москве. Он приехал впервые один, без Ирен. В Физическом институте Академии наук Жолио обсуждал с академиком Д. В. Скобельцыным, директором института, давним его другом, вопросы развития ядерной физики, посетил лаборатории ускорителей и фотоядерных реакций.
В Институте атомной энергии Академии наук беседовал с директором академиком И. В. Курчатовым и руководителями лабораторий, осмотрел ряд экспериментальных установок. Жолио и Курчатов были знакомы и дружны еще с 1933 года, когда на берегах Невы они спорили о проблемах физики ядра. В объединенном институте ядерных исследований в Дубне Жолио встретил своего бывшего ученика Бруно Понтекорво.
Жолио-Кюри подробно знакомился с работами института в Дубне. По ступеням металлической лестницы он поднимался на площадку, расположенную над гигантским ускорителем — (синхрофазотроном: магнит весом в 36 тысяч тонн, диаметр кольца больше 70 метров! Он смотрел на синхрофазотрон ревниво и любовно, жадно выспрашивая о деталях его работы, мечтая о подобных установках у себя во Франции. Встретившись с учеными двенадцати социалистических стран, представленных в Объединенном институте ядерных исследований, он рассказывал им о научном центре в Орсэ, советовался по поводу направления работ, выразил — желание организовать совместные исследования в области ядерной физики и наладить обмен опытом. Эти предложения были горячо встречены советскими учеными.
— В нашей группе в Орсэ и в Париже, — рассказывал он, — работает уже около 250 человек, в том числе 90 научных работников и 150 техников — довольно большой штат для лаборатории теоретических исследований.
У меня есть все основания гордиться центром в Орсэ, и я не променяю своих сотрудников ни на кого в мире.
Он передал советским коллегам приглашение посетить научный центр в Орсэ и принять участие в конференции по ядерной физике в июле этого года в Париже.
В беседах с коллегами-физиками Жолио говорил, что самое большее через год закончится первый этап строительства, он освободится от административных обязанностей в Орсэ и, наконец, сможет целиком отдаться экспериментальной работе.
Он был весел и оживлен, как всегда, и слушатели верили: да, в самом деле, црофессор Жолио-Кюри снова наденет свой белый рабочий халат и вернется к рабочему столу в лаборатории, которой всегда принадлежало его сердце.
В день отъезда из Москвы Жолио-Кюри обратился с письмом к советской молодежи через журнал «Техника — молодежи».
«Запуск третьего спутника является еще одним доказательством блестящих успехов советской науки и техники. Великолепный ТУ-104, скоростное строительство, целых жилых кварталов и прежде всего широкое развитие лабораторий, оснащенных самым новейшим оборудованием, — все это служит свидетельством тех крупных достижений, которые я наблюдал за время моего краткого пребывания в Москве.
Эти успехи — заслуга всего народа. Они свидетельствует о глубоком единении советского народа и его руководителей.
Эти успехи стали возможными потому, что советские ученые работают на благо всему народу, а наука является предметом всеобщей заботы и внимания.
При условии, что мир будет сохранен, — а это зависит от усилий всех народов, — в ближайшем будущем: наука и техника принесут человечеству обильные плоды.
Молодежь, всегда стремящаяся ко всему новому; любознательная и смелая, естественно, интересуется наукой и техникой.
…Через ваш журнал я хочу передать мой сердечный, братский привет исследователям, техникам и инженерам завтрашнего дня.
Ф. Жолио-Кюри».
И СНОВА ПОБЕДЫ!Когда 15 декабря 1948 года в 12 часов 12 минут начал действовать «ЗОЭ», газеты провозглашали: «Салют Жолио-Кюри, герою науки!»
Новым победам газеты уделяли гораздо меньше внимания, лишь изредка помещая заметку в несколько строчек. А эти победы были отнюдь на меньше.
7 июня 1958. года вступил в строй, гигантский синхроциклотрон Орсэ.
Научные работники вселялись в помещения Орсэ сразу за строителями, лишь только те успевали отделать одну из комнат, переходя к следующей. Монтаж установок начинался в еще не достроенных зданиях. К весне 1957 года заканчивалась первая очередь строительства, четыре здания. Высоко поднялись деревья, посаженные Ирен. Начался постепенный перевод лабораторий из Парижа в Орсэ. Постепенный — на этом особенно настаивал Фредерик: ничего не бросая, ничего не разрушая, заботясь о сохранении лаборатории в целом. «Лаборатории Орсэ ведут свое начало от Института радия, и надо сохранить все благородные традиции этого учреждения». В 1956 году пришли первые ученики, а к 1958 году Орсэ мог уже предъявить двенадцать защищенных диссертаций.
Жолио так торопился, что даже сократил в том году свой отпуск и вернулся в Орсэ, когда еще не высохли стены в его новом кабинете. Ученикам казалось, что Орсэ вернет ему здоровье.
7 июля 1958 года Фредерик Жолио-Кюри открыл в Париже Международный конгресс по ядерной физике. Этот конгресс был выдающимся событием для Франции. Последний ядерный конгресс там состоялся в 1937 году. С тех пор было много интернациональных конгрессов, но в других странах. Жолио-Кюри и их ученики вернули Франции ее былую славу.
Профессор Жолио-Кюри еще не совсем оправился от недавнего тяжелого приступа болезни, и те, кому доводилось встречать его раньше, на этот раз были потрясены его видом. Печать ужасного изнурения лежала на нем. Он по-прежнему улыбался своей открытой, прекрасной улыбкой, но даже эта улыбка не могла скрасить его исхудавшее лицо.
Но вот он заговорил. И сразу все переменилось. Его взгляд оживился, в него, казалось, снова вселилось здоровье. Кто мог сомневаться, что этот вдохновенный искатель и творец будет еще творить, что он подарит миру еще многие открытия? И сам он верил в это, говоря о науке, о ее достижениях, о ее будущем.
