Николай Шуткин - «АВИАКАТАСТРОФЫ И ПРИКЛЮЧЕНИЯ»
Сразу же после инцидента НАСА передала заявление для печати по поводу исчезновения самолета У-2, предназначавшегося для изучения атмосферы. Причем американцы сообщили, что исчез он над территорией Турции, в районе озера Ван.
Через четыре дня, пятого мая, Хрущев, выступая на сессии Верховного Совета СССР, вскользь упомянул об инциденте. При этом он намеренно умолчал о том, что Пауэре жив и пленен. Госдепартамент поспешил заявить, что полет был исключительно мирным и летчик попросту сбился с курса.
О том, что это явная ложь, миру стало известно в последний день сессии, когда Хрущев сообщил, что он намеренно воздержался от упоминания того, что пилот жив и что имеются обломки самолета. «Мы поступили так потому, что, сообщи мы все, как было, американцы придумали бы иное объяснение».
Неудачный полет Пауэрса обернулся для США большим скандалом, едва не приведшим к отставке шефа ЦРУ Аллена Даллеса. Самолет У-2, неплохая по тем временам машина, приобрел среди американских пилотов дурную славу. Некий шутник из ВВС США даже подметил, что У-2 (Ю-ту) звучит по английски неотличимо от фразы «тебя тоже».
Седьмого мая во всех газетах появился Указ Президиума Верховного Совета СССР о награждении отличившихся военных. Я получил орден Красного Знамени.
Первым в списке награжденных стояло имя старшего лейтенанта Сафонова, однако пометки «посмертно» не было. Видимо, только что избранный Председателем Президиума Верховного Совета Леонид Брежнев не хотел, чтобы за первым документом, подписанным им в новом качестве, стояла столь трагичная судьба. И правда была скрыта на тридцать лет.
По воле рока жена Сергея Сафонова вышла замуж за Бориса Айвазяна.
Дивизионом я продолжал командовать до декабря 1961 года. В марте следующего года меня перевели в вышестоящий штаб, присвоив звание подполковника. В штабе проработал пять лет и уволился в запас по состоянию здоровья.
В 1978 году, в запасе, получил звание полковника. Проживаю в городе Туапсе. Тот Первомай вспоминаю часто и, видимо, никогда не забуду».
А теперь, чтобы поставить все точки над «и», послушаем другого участника инцидента с американским шпионом – Игоря Ментюкова.
После суда над Френсисом Гарри Пауэрсом, бывшим пилотом ВВС США и наемным летчиком ЦРУ, в одной из советских газет появилась любопытная заметка. В ней сообщалось, что, вернувшись в США, отец Пауэрса повторил журналистам слова, произнесенные сыном: «Не верь, отец, что меня сбила ракета. Меня сбил самолет, я его видел своими глазами…»
В комментарии редакции говорилось, что отец летчика сделал это заявление, вероятно, под нажимом американских спецслужб. А летчик самолета, которого Пауэрм «видел своими глазами» ждал вызова в суд. Но в суд не попал – в угоду политической конъюнктуре. И, верный данному слову, летчик Игорь Ментюков молчал более тридцати лет.
О чем тридцать лет молчал советский летчик-ас?
Игорь Андреевич подписки о неразглашении не давал, просто обещал молчать. Слову офицера верили. В последние годы нужды в молчании, как выяснилось, нет.
Родился Игорь в 1932 году в Новознаменке, что на Тамбовщине. В 1946 году переехал в Тамбов, окончил железнодорожный техникум, затем поступил в Черниговскую «летку», был переведен во Фрунзе и после окончания Фрунзенского училища в 1954 году попал в Савостлейку Горьковской области. Служил хорошо, правда, в академию не поступил, а так – все шло без запинки.
Так что же произошло тогда, весной шестидесятого?
В публикации того времени, рассказывает Игорь, говорится о единичных пролетах над территорией СССР американских самолетов-разведчиков. Это не так. Увы, воздушное пространство над страной было в 1960 году как дырявый кафтан, и летали американцы как хотели – вдоль и поперек.
Например, знаменитый самолет-радведчик У-2 9-го апреля совершенно безнаказанно прошелся над нашей территорией от Норвегии до Ирана. Отснял Капустин Яр, Байконур, еще один ракетный полигон. Сколько наших ракет пустили бесполезно в ясное небо – тайна сия велика есть. После этого Хрущев неистовствовал: «Всех разгоню, головы поотрываю! Не дай Бог, если это повторится!»
Командование ПВО решило более основательно подготовиться к возможному повторению разведывательных полетов американцев. И шестерых летчиков – в их числе был и я – капитан, командир звена, в короткий срок переучили, пересадили на новейшие сверхзвуковые высотные сверхдальние истребители-перехватчики Су-9. Их тогда называли Т-3.
Впрочем, мы их осваивали и до 9-го апреля.
Так, за несколько дней до этого мы с покойным ныне Колей Сушко перегнали пару Су-9 из-под Рязани, с завода, далеко на север, за Мурманск, к норвежской границе. Пять дней там просидели на боевом дежурстве, а потом – домой, в Савостлейку.
Спрашиваем Игоря Ментюкова:
– Как же вы оказались первого мая в Новосибирске? Ведь очередного нарушения границы воздушного пространства ждали на западе?
– Совершенно верно. Именно на западе, в белорусский город Барановичи, я и должен был перегнать новенький Су-9 из Сибири. Перегнать и приступить к боевому дежурству. Принял я самолет «нулевой», как принято теперь говорить. Но, естественно, без боекомплекта – четырех ракет «воздух-вода». И вечером, в канун Первомая, приземлился на промежуточном аэродроме под Свердловском. Надо было дозаправиться, подождать тихоходный самолет-транспортник, который летел вслед за мной с техсоставом и оборудованием.
А утром будит меня дежурный, и я мчусь по срочному вызову на аэродром. Там меня уже ждут на телефоне из Новосибирска. А в трубке приказ: «Готовность номер 1».
Я бросаюсь к Су-9, занимаю место в кабине, и на связь со мной выходит командующий Свердловской воздушной армией генерал Вовк. Он сообщает приказ «Дракона» – уничтожить любой ценой реальную высотную, цель. «Дракон» передал – таранить. А «Дракон» – это был позывной главкома авиации ПВО страны генерала, а впоследствии маршала авиации Савицкого.
– И Евгений Яковлевич дал такой жесткий приказ?
– Да, Савицкий знал, что я без боекомплекта. А при таране шансов выжить не было.
– О чем подумалось тогда? Или и не думалось вовсе, действовали как автомат?
– Почему же, еще как думалось! Я имел право отказаться: не война же в конце концов, чтобы под танки без оружия бросаться. Но ведь я не знал, с чем он летит. А вдруг – с бомбой? Одна моя жизнь или сотни тысяч?
– И вы решили…
– Решил и сказал: «Наводите. Единственная просьба – позаботьтесь о жене и матери».
Жена в то время ребенка ждала. Мне ответили: «Все будет сделано». А дальше было уже не до лирики. Дальше – пошло-поехало.
