Николай Шуткин - «АВИАКАТАСТРОФЫ И ПРИКЛЮЧЕНИЯ»
Основными приборами являлись часы и компас. Надеялись выскочить в море, где грозы должны потерять свою силу, но когда, по расчетному времени, под колесами должно было быть море, молнии осветили переднюю полусферу, и мы убедились, что под нами действительно море, надежды на улучшение условий полета лопнули, как мыльный пузырь. Пройдена только половина пути.
Вода протекала не только на брюки, но и за вороты рубашек. Мы кляли экипаж, который по каким-то причинам открывал верхний люк и не записал в журнале, чтобы техники его заклеили. Водичка во всю плескалась по полу нашей кабины, и не исключалась опасность замыкания в электропроводке. Пока Бог миловал.
При вспышках молнии старались определить местонахождение по видимым мысам, рекам, озерам, и полет проходил в пределах трассы.
Связи не было никакой. Три часа проболтались в этой жуткой коловерти. А гроза, вместо затухания, только набирала силу. Дождь лил как из ведра.
«Не захлебнулся бы двигатель», – сверлила мысль. Но движок тянул вполне исправно.
Через три с половиной часа выкручивания рук снизились до 1500 метров, увидели, при всполохе молнии, озеро Орлик. Одели гарнитуры, включили рацию и АРК.
АРК не работал, а вместо Николаевска нам ответил командир вертолета МИ-4 Игорь Афанасьев:
– Что, Петрович, тяжело?
– Да есть немного! – отвечаю.
Вездесущий Игорь Николаевич подсказал, что в Николаевске молния пожгла генераторы и руководство осуществляется по рации со стартовой машины. Игорь звонил из Херпучей, а сейчас он заходит на посадку в поселке Орель-Чля тоже в сложной обстановке.
Прошу Игоря позвонить в Николаевск, сообщить, что все еще живы-здоровы, наше расчетное время прибытия и что на посадку будем заходить с курса, так как «ни хрена не видно и ничего не слышно».
В районе поселка Маго, когда просматривалась земля, ветер так крутил деревья, что приходилось только дивиться, как их с корнем не повырывает?
Наступал самый ответственный момент. Надо было отыскать аэродром. Лететь на высоте было сложно, да безопасно, а на малой высоте горы – вот они рядом. Для страховки высоту держу не 300, как положено, а 500.
Второй пилот крутит штурвал, моя же голова высунута в форточку. Вода течет по ушам, за пазуху. Опасаюсь, чтоб шаровая молния в лоб не угодила.
С детства помню, как недалеко от нашего дома молния убила молодого мужчину, который вел на рынок корову и знал, что в грозу сквозняки недопустимы, а что делать?
Помню, как смеялись хабаровские пилоты над одним командиром ИЛ-14, очень не любившим летать в грозу (да и кто любит!). Он начинал курить одну за другой сигареты, открывал форточку, плевался и бросал окурки в сторону молний. Однажды, только что плюнул, как в кабину влетел оранжевый шар величиной с кулак.
– Прикуривай, командир! – не потерял чувства юмора второй пилот.
Командир вжался в кресло – ни жив, ни мертв. Шар медленно проплыл по кабине и направился к бортмеханику, а тот кувыркнулся с кресла в пассажирский салон. Шар – за ним.
Пассажиры замерли при таком редком, удивительном зрелище. Оранжевый шар проплыл над головами пассажиров правого борта, левого ряда сидений, снова вплыл в кабину пилотов, вылетел в форточку и рванул, столкнувшись с лопастью, винта, не причинив существенного ущерба. С тех пор командир форточку никогда не открывал.
Много лет спустя и за нами гнался огненный шар величной с футбольный мяч. Второй пилот Боря Тарасюк заметил через верхний люк, что нас, со стороны Джугджура, догоняет оранжевый шар. Летели мы с аэродрома золотарей Горный в Чумикан, убегая от грозы. Мощная гроза двигалась быстро и грозно. Молнии сновали, как пчелы, но самолет игнорировали, а вот шар увязался и не отстает, хотя командир Толя Гришуков довел на снижении скорость до 250 км/час.
Гроза осталась позади, тут шар с верхней задней полусферы устремился к земле. Пролетел на огромной скорости правее нас и врезался в марь недалеко от мыса Антыкан. Раздался, видимо, взрыв. Нам был виден яркий всполох и султан столба искр высотой метров 15.
На лесопатруле в этом районе летал, по воле рока, Игорь Афанасьев. Мы ему сообщили место падения шара. Минут через пять Игорь подтвердил, что действительно в указанном нами месте бушует пожар в радиусе 50 метров.
В общем-то грозы мы не боялись – не было случаев попадания молний в АН-2. Но вернемся к окончанию прежнего полета.
По свету молнии мы увидели металлическую сетку в начале ВПП и спокойно произвели посадку в самом ее начале. Увидели сбоку фары стартовой машины к услышали команду «немедленно срулить вправо на траву и выключить двигатель. На встречном курсе – самолет».
Минуты через три после нашей посадки приземлился самолет ИЛ-14, прибывший из Охи, как и мы, без связи, в сложнейших условиях, и командиром его оказался Валерий Шкарин, мой друг и однокурсник по Тамбовскому военному училищу. Вот так праздничная встреча!
Гроза бушевала и вечер, и всю ночь. То была не фронтальная, а, скорее, континентальная гроза.
Наш четырехчасовой полет в сплошной грозе обсуждался на очередном разборе полетов. Командир летного отряда Николай Гуляев объявил экипажу благодарность.
КАК СБИЛИ ПАУЭРСА
Первого мая 1960 года над территорией СССР был сбит самолет-шпион У-2. Это событие получило огромный резонанс во всем мире, стало одной из вех истории «холодной войны». Однако тридцать лет тайной был тот факт, что после уничтожения У-2 ракетчики сбили советский истребитель МИГ-19. Об этом трагическом событии и других малоизвестных подробностях случившегося рассказывает полковник запаса Михаил Воронов, ракетный дивизион которого сбил У-2.
«Первого мая в 5.30 американский самолет-шпион «Локхид» У-2, взлетевший с аэродрома Пешавар в Пакистане, пересек границу СССР. Его тридцатилетний пилот Френсис Г. Пауэрс должен был пересечь страну от Памира до Кольского полуострова, фотографируя военные и промышленные объекты.
Осенью наш дивизион получил новый зенитный ракетный комплекс. До февраля 1960 года им командовал подполковник Шишов, но потом его откомандировали учиться на длительный срок. На меня, в то время майора, было возложено исполнение его обязанностей.
Накануне 1-го мая 1960 года мы сменились с боевого дежурства. Я отпустил нескольких офицеров домой к семьям.
Утро выдалось теплым и солнечным. Я вышел из домика, начал чистить сапоги, собравшись пойти в казарму и поздравить солдат с праздником. Вдруг сирена и крик дневального:
– Тревога!
Побежал прямо на позицию. Была мысль, что в праздничный день просто решили устроить проверку. Но вот добежали, включили всю аппаратуру. Докладываю, что дивизион к бою готов. Командир части сообщает в ответ, что самолет-нарушитель идет в сторону Урала. Быть готовым к его уничтожению, если войдет в зону.
