Топи и выси моего сердца. Дневник - Дугина Дарья Александровна

20 / 04

Необъяснимая тяжесть и чувство потери. Каким-то образом надо прожить к Пасхе. Выжить к Пасхе. Страстная седьмица наступает на каждую часть души, ослабленной холодами. Сердце – как будто прогнившие балки, служащие формой для могилы.

Солнце обгоняет темноту внутреннего. Сегодня день, когда никуда выезжать не надо. Я все еще чувствую чужим этот город.

Буду стараться бежать быстрее через работы, разрешая ворох накопившихся письменных интервью, колонок и дел. Когда изнутри черный крик, особенно вырывающийся в солнце весны. Можно только бежать от него – на один шаг дальше, ведь если пройти на два шага, мертвым уже не станешь. А если на один, то…

Что же все это такое? Что это? Расшифровать бы – развязать нить неясного… Я не понимаю, почему так ломают слезы. В чем подлинная причина боли и кто ее причиняет? Можно думать, что заклятия или проклятья… Больше всего на то и похоже. И надеяться, что протерпеть, протерпеть до Пасхи. В Пасху все темное, весь плитник слезет с груди, откроет грудную клетку, в которой пусто, ибо птицы сгнили, и поможет воскресить моих мертвых, коих так было много.

Продержаться молитвой. Страшно, как метание подступает и не убежать даже в сны, ибо начинаешь спать, и слезы начинают топить подушку, а дальше начинаешь задыхаться. И снова эти закаты, и ветер, и знание, что в Петрограде текут реки вспять, и что там все другое.

За. Что. Это.

Со мной сегодня познакомились в супермаркете.

Ой, дебаты скучные какие…

Как-то так в эти дебаты погрузилась, что забыла, что все плохо. И стало плохо, но не так плохо, как было. Завтра, вроде, новый день.

Духи с кожей, оказывается, пахнут кожаной сумкой фотографа, который достает фотоаппарат, чтобы сфотографировать священника, который пишет про любовь. И там есть строки: «Твои руки никогда не прикоснутся к моему лицу».

Злой день.

Нахамила председателю ТСЖ. Он тоже нахамил. Не люблю, когда хамят и взаимохамят.

Хочу больше интервью. Еще и еще.

Отпустить.

Оставлю все Посту, а сама в Пасху пройду.

Наверное, уехал город в другой город. Снились демоны и погоня за ними. В одном городе… Это – Страстная пятница и самая сложная неделя года.

Завтра встать, совершить утро, дать ему сбыться… День: работа, работа и работа. А вечером… А вечером к Пасхе. А в Пасху к Воскресению!

Сегодня небо было как цвет кожи. Дым такой неестественный и неорганичный. Не знаю, зачем он проявился в тонких. Пальцах. Ведь это единственное, что тонкое. Сломы. Пальцы. Изогнутые ногти. Я все больше впадаю в Уводь Серебряного века. И все дальше отдаляюсь от того, кто совсем мне чужд. Хотя пересекаемся постоянно.

Я не умею быть светом. Я не умею быть тьмой. Я именно та, кто посередине. В подвале разлагается на маленькие осколки гниющей плоти.

Я покупаю конфеты. Выхожу во двор на внутреннюю сторону, с которой видно башню. В дом прилет. Осколки вспарывают ноги и плечо. Падаю. Никого нет. Дождь сечет окраины города.

Муки счастья для меня невыносимы.

Поэтизация и романтизация лени. Вот все, что можно мне сказать в отношении отношения к моему и другому городу – длинному маршруту машинному.

Цель – делать все честно – жить, ходить, смотреть на воду, читать, выполнять список.

Провальное выступление у Соловьев-Лайф.

Мое «Фигаро».

Кто никогда не говорил себе на следующий день после очередного разочарования в любви: «Это последний день», «Я все прекращаю», «Мужчины (или женщины) и я, все кончено», веря в это с трудом, как железо? Однако большинство из них оставляют цветок в ружье новым эмоциям. Но другие, травмированные, навсегда закрывают дверь своей сентиментальной жизни. «Я прожил первые две истории безоговорочно. Я дал все. Любовь была свободным падением в бесконечность, но реальность настигла меня: между моим представлением о любви и повседневной жизнью какая пропасть! Наконец-то у меня появилось ощущение удара о бетонную стену. Я опустошен от всего, что должен был отдать», – без пафоса признается Джорджио, 42 года.

Выгнать бы из сердца зависть.

Суббота вечер. Я 45 минут жду слова на африканском эфире. 45 минут!!! Африканском!!! Про Госси [409]. Без шапочки. 51 минута. Не могу уехать в Церковь из-за того, что сижу и слушаю критику ЭКОВАСа [410] со стороны экспертов из Африки. Устала и хочу скорее поехать в Церковь. Но это, видимо, последнее испытание.

00:23

Я с Амина Фофаной [411] в эфире.

Вот это уже успех, на самом деле. Это – лицо антифранцузского сопротивления в Мали. Час. Фофаны бывают разные. Добрый киииит! Добрый кииит.