Стинг - Разбитая музыка
Я киваю в знак молчаливого согласия, как и Джерри, начиная все больше проникаться реальностью.
— У меня есть юрист, — довольно напыщенно заявляет Ронни с заднего сиденья фургона. Говоря это, он допивает третью бутылку пива Carlsberg. — Я отнесу ему договор прямо в понедельник утром, и он как следует посмотрит его.
— Ерунда! — говорит Джерри. — Это все равно что выбрасывать деньги на ветер. Пей лучше свое пиво и не возникай.
— Это совсем не ерунда, — угрюмо отвечает Ронни, — это деловая хватка, которая у вас обоихначисто отсутствует. Что ты об этом думаешь, Терри?
Терри, еще один умудренный опытом старец, спит как дитя, тесно прижавшись лицом к окну фургона.
Уже четыре часа я за рулем, мы почти достигли конца шоссе M1, до Ньюкасла нам осталось не более ста миль. В этот момент просыпается Терри.
— Что ты об этом думаешь, Терри?
— О чем?
— Об этом чертовом контракте.
— Я не знаю. А ты что думаешь, Стинг?
— Ну, я только что представил себе, что через шесть лет, когда мы продадим миллионы кассет по всему миру, договор «пятьдесят на пятьдесят» превратится в миллионы и миллионы фунтов, доставшихся Virgin Publishing всего лишь за несколько бесплатных часов в Pathway Studios, и нам придется подавать в суд на Ричарда Брэнсона и тратить при этом большие деньги, чтобы только вернуть себе наши бесценные авторские права.
— Заткнись, Стинг, — раздраженно говорит Джерри. Наш спор длится весь остаток пути, но в конце концов мы все сходимся на том, что нищие не выбирают, что никто другой все равно не обратит на нас внимания и что нам еще повезло, так как в Лондоне есть кому за нас похлопотать. Мы соглашаемся на предложение Ронни показать юристу наш контракт, что он и обещает сделать в ближайший понедельник после моей свадьбы.
Однако Ронни забывает сообщить нам, что его юрист ни разу в жизни не видел договоров, связанных с музыкой, и, будучи прекрасным специалистом по сделкам с недвижимостью, имеет столько же опыта в обсуждении условий и процентов, обозначенных в издательском договоре, сколько в распутывании таинственных сложностей церковного права. Итак, когда Ронни выносит наш контракт на суд своего гениального правоведа, тот с любопытством просматривает его, пожимает плечами и заявляет, что не находит там ничего подозрительного. И вот, ободренные и обнадеженные советом лучшего из юристов, который взял за консультацию всего лишь двадцать фунтов, абсолютно убежденные, что нас не обманывают, мы по всем правилам подписываем контракт «пятьдесят на пятьдесят». Продолжится эта история уже в суде. В последний вечер перед свадьбой мы устраиваем небольшую встречу в гостиной старого отеля «Гранд» на берегу моря. Гости, которых пригласила Фрэнсис, поселились в этой гостинице на время праздника. Это Джо Томелти с женой и несколько друзей-актеров из Лондона. Джо сидит у горящего камина в большом кожаном кресле. Он выглядит опытным и бывалым, уверенно опирается на свою трость, румяный и бодрый, с широкой улыбкой, копной седых волос и такими же пронзительными темными глазами, как у его дочери. Лена кажется более сдержанной, даже немного застенчивой, и начисто лишена актерских черт.
Мои родители смотрятся как нельзя лучше, хотя и выглядят до смешного молодыми, как юные актеры, играющие пожилых людей, и меня пронзает мысль, что они всегда выглядели именно так. Разумеется, они на целое поколение младше, чем родители Фрэнсис, но я с грустью замечаю, что их желание выглядеть благополучной семьей шито белыми нитками.
Мой симпатичный младший брат Фил наблюдает происходящее с саркастичной отстраненностью елизаветинского распутника, присутствующего на театральном представлении. Для него это всего лишь любопытное, но едва ли увлекательное зрелище. Может быть, он сомневается, что я справлюсь? Он ничего не говорит и потягивает свое пиво. Он пьет за мое здоровье, молча поднимая бокал, когда я смотрю на него, и слегка усмехается.
Мой шафер — Кит Галлахер. Нашей дружбе уже больше десяти лет. Уйдя из школы в пятнадцать лет, он пошел работать подмастерьем в компанию Parson, огромную фирму в Байкере, занимающуюся инженерным делом. Он начинал с должности простого рабочего, закончил вечернюю школу и в конце концов достиг высокой квалификации в машиностроении. Это человек, который поистине всего добился сам. Уже много лет он является моим героем и главным вдохновителем моих музыкальных устремлений. Кит всегда верил в меня, даже тогда, когда больше никто не верил, вот почему я выбрал его своим шафером. Вот и теперь, когда я, первый среди моих друзей-ровесников, вступаю в брак, Кит снова поддерживает меня, как некоего начинателя.
Джерри и все члены нашей группы тоже присутствуют здесь, а также некоторые музыканты из Phoenix и Big Band. Мы собираемся вокруг пианино, и я пою несколько песен для моей невесты. Затем я возвращаюсь в дом своих родителей, абсолютно трезвый.
Церковь св. Павла — это обычная приходская церковь, окна которой выходят на берег реки Тайн, которая непоколебимо несет свои воды в грозную, волнующуюся пучину Северного моря. Рядом с церковью у реки стоит памятник, поставленный в честь местного героя, великого адмирала Коллингвуда, который был заместителем главнокомандующего при Нельсоне, во время Трафальгарской битвы. Сегодня великолепный ясный северный день, дует легкий юго-западный морской ветер и небо похоже на громадный полупрозрачный голубой купол. У меня в ушах звучит главное наставление Нельсона, когда мы с Китом целеустремленно и со значительным видом входим на церковный двор. Оно гласит, что Англия ждет от каждого человека достойного исполнения своего долга; и мы ее не подведем.
Нашу свадьбу нельзя назвать пышной, но церковь выглядит очень красиво, украшенная весенними цветами и освещенная лучами утреннего солнца, проникающими сквозь оконные витражи. На мне синий вельветовый костюм с галстуком, я взволнован и счастлив. В кармане у Кита лежит кольцо, которое я неделю назад купил на рынке в Портобелло. Я знаю, что кольцо в полной сохранности, потому что специально попросил Кита проверить карманы, пока мы ехали в машине. При этом Кит почему-то выглядит даже более взволнованным, чем я, как будто ему, а не мне, предстоит пройти этот странный ритуал.
Джерри исполняет на старом церковном органе несколько двухголосных инвенций Баха, которые он старательно репетировал всю предыдущую неделю. Он изо всех сил давит на педали, чтобы сохранить полноту звука, и лицо его исполнено честолюбивой решимости доиграть до конца, не сделав ни одной ошибки.
Церковь заполнена на треть. Родственники и друзья Фрэнсис стоят с одной стороны алтаря, мои — с другой. Когда мы с Китом шагаем по центральному проходу, я замечаю во втором ряду знакомого пса по кличке Баттонс. На нем — большой ошейник из синего вельвета, и морда у пса такая несчастная, словно кто-то украл у него сахарную косточку. Я сочувственно глажу его по голове, но он угрожающе рычит на меня, и Лена пытается его утихомирить.
