Игорь Максимычев - ПАДЕНИЕ БЕРЛИНСКОЙ СТЕНЫ
Западному Берлину предназначалась роль первопроходца в организации реальной кооперации между ФРГ и ГДР. Момпер предложил создание «регионального комитета» с совещательным статусом, в котором были бы представлены западноберлинский сенат, восточноберлинский магистрат, а также правительства ФРГ и ГДР; в задачи комитета входило бы развитие региональной инфраструктуры, особенно транспорта и связи, региональное сотрудничество, охрана природы, благоустройство ближних мест отдыха, обмены в области культуры, науки и спорта (в частности, совместная подготовка к участию в Олимпийских играх 1992 года в Барселоне).
Особое внимание докладчик уделил четырехсторонним правам в Берлине. Он заявил: «В краткосрочном и среднесрочном плане преобразования в Европе не затронут статуса Берлина. Права держав-победительниц Второй мировой войны – это коренные права. Однако их практическое применение внутри будет сокращаться в той мере, в какой оба демократических германских государства станут сотрудничать друг с другом. Функция западных союзников в качестве держав-защитниц сохранится, пока существуют военные блоки. Объем военного присутствия определяется самими союзниками. Он будет зависеть также от прогресса в процессе разоружения в Центральной Европе. Четыре статусные державы приобретут [особое] политическое значение при трансформации нынешней ситуации в Европе в направлении установления европейского миропорядка. С завершением этой задачи, выполнение которой будет происходить в рамках процесса СБСЕ, державы-победительницы смогут отказаться от своих прав в отношении Берлина и Германии. Великие державы останутся гарантами европейского миропорядка».
Уже предварительный анализ содержания платформы Момпера позволял констатировать наличие нескольких позитивных для нас пунктов: 1) опровергалась обоснованность раздуваемого Гельмутом Колем ажиотажа вокруг мнимой необходимости спешить с объединением (позже этот ажиотаж стал оправдываться теорией «окна возможностей», которое могло-де закрыться в любую минуту); 2) предполагалось сосуществование двух германских государств на период, который мог оказаться продолжительным; 3) ФРГ поручалось заняться организацией экономической помощи ГДР по согласованию с правительством последней – тем самым Бонн лишился бы оружия шантажа, позволявшего добиваться все новых уступок от ГДР без того, чтобы она получала что-либо взамен; 4) оговаривалось сохранение за СССР как «статусной державы» прав в отношении Берлина и Германии на время сосуществования германских государств, а также функции гаранта европейского миропорядка на период, который последовал бы за гипотетическим объединением Германии.
Казалось бы, советским политикам следовало немедленно ухватиться за выдвинутые Момпером предложения и развивать их в соответствии со своими интересами (ГДР сразу положительно отреагировала на них, и «региональный комитет» вскоре заработал, хотя участие боннского правительства оставалось формальным). Но нет, Москва промолчала, а затем сконцентрировала свое внимание на «10 пунктах», которые Гельмут Коль огласил 28 ноября в качестве западногерманской программы решения «германского вопроса». Однако в программе Коля наличествовало гораздо меньше готовности учитывать советские запросы.
Избрание пользовавшегося бесспорной популярностью Ханса Модрова председателем Совета министров ГДР открывало путь к широкой коалиции демократических сил, которая могла бы обеспечить республике столь необходимую ей стабильность. Внутриполитическое развитие республики оказалось на распутье. Подобной ситуации сорокалетняя история ГДР еще не знала. Срочно нужна была новая политика, отвечающая требованиям момента. Определенные предпосылки для этого имелись.
Показательны впечатления В.И. Кочемасова, присутствовавшего на сессии Народной палаты 13 ноября, когда произошло избрание Модрова. Посол рассказывал нам на следующий день: «Проявились претензии блоковых партий на участие во власти, особенно [со стороны] ЛДПР. Налицо новое качество парламента: 33 выступавших (записались 68 человек). Тексты не успевших выступить будут приложены к стенограмме. Блоковые партии подготовились лучше, чем товарищи из СЕПГ. Неудачны ответы правительства по финансовым вопросам. Основное направление критики – руководящая роль СЕПГ, то есть статья 1 конституции. Выдвинуто требование создания коалиционного правительства. Автор этого тезиса Ханс Модров. Он же высказался за то, чтобы деятельность правительства диктовалась не партией, а только парламентом, перед которым оно лишь и ответственно. На пленуме ЦК СЕПГ Модров говорил: «Партия должна заниматься своими делами, а за положение в стране будет отвечать правительство». Почти все выступали за свободные выборы. Но ведь это означало бы потерю СЕПГ власти! Поэтому кое-кто требовал тщательной подготовки к выборам. Были нотки о воссоединении Германии. Кренц четко отклонил этот тезис. Вчерашний митинг в Лейпциге – впервые произошло расширение места тезиса о воссоединении. В этом направлении действуют и поездки в ФРГ. Проблема задолженности (внутренней и внешней) также обсуждалась на сессии. Министр финансов в общем справился. Шюрер[121] выступил также правильно. Он ничего не сказал, но звучал убедительно. Штоф говорил, что правительство было связано диктатом Хонеккера и Миттага[122]. Получилось не очень убедительно, приняли его не очень хорошо. Был поднят вопрос о госбезопасности: какие же функции МГБ исполняет? Мильке[123] выступил в общем с правильных позиций («Мы – часть народа, мы его защищаем»), но возраст берет свое. Решено создание временного комитета по расследованию деятельности бывших руководящих деятелей, нанесших ущерб государству. Выдвигались требования, чтобы Хонеккер и Миттаг явились на заседание Народной палаты 17-18 ноября. Выборы Модрова председателем Совета министров прошли под бурные аплодисменты. Начался новый этап функционирования политической системы ГДР, прежде всего Народной палаты. Возникла совершенно другая ситуация. Друзьям предстоит разработать концепцию к чрезвычайному съезду СЕПГ 15-17 декабря. Очень важна подготовка к съезду. Партия бурлит, ее надо сплотить на основе единой платформы. Нам надо трезво оценить ситуацию. Процесс демократизации в ГДР неизбежен. Консультации КПСС-СЕПГ будут продолжены. Пока нигде не звучат антисоветские лозунги. Но надо за этим следить».
К сожалению, далеко не у всех ответственных лиц ГДР ощущалось понимание того, что времени на «раскачку» уже нет, что нужны не требующие долгой подготовки «концепции», а программа немедленных мер, которые могли бы вывести страну из кризиса. Пожалуй, единственным, кто отчетливо чувствовал, что промедление смерти подобно, и действовал в соответствии с этим, был Ханс Модров. Правительственное заявление, представленное им Народной палате 17 ноября, содержало идеи и предложения, гарантировавшие глубокие реформы в политической системе, экономике, образовании и административном аппарате ГДР с целью построения «нового социалистического общества, в котором граждане смогут реализовать свои надежды и самоопределение». В осторожной форме Модров дал ответ и на национальный вопрос немцев, от которого, как черт от ладана, шарахалось предыдущее руководство республики. Модров предлагал, чтобы оба германских государства в целях «квалифицированного добрососедства» и «кооперационного сосуществования» расширили свое «сообщество ответственности» до масштабов «договорного сообщества», выходящего далеко за рамки заключенных до сих пор между ГДР и ФРГ соглашений[124]. Термин «договорное сообщество» не расшифровывался, но был более конкретен, чем «сообщество ответственности», в которое можно было вложить любое содержание[125]. Ясно было, что Модров имеет в виду сближение германских государств, чего требовало большинство населения республики, но он воздержался от того, чтобы уточнять, каким должен быть темп этого сближения и его конечный результат. Это оставляло ГДР достаточное поле для маневра.
