Михаил Мельтюхов - Мифы Великой Отечественной — 1-2 (военно-исторический сборник)
Ну а Манштейн позднее будет осуждать генерала Паулюса за то, что тот, также будучи его подчиненным, не нарушит приказа.
«Я — джентльмен».
С этого момента и на ближайшие четыре месяца Керченский полуостров стал главной головной болью командующего 11-й армией. Нельзя сказать, что война на два фронта делала положение армии слишком критическим — Манштейн мог быстро маневрировать силами между своими театрами, а вот у советского командования такой возможности не было. С другой стороны, плацдарм на Керченском полуострове выглядел весьма устойчивым и был достаточно глубок, чтобы беспрепятственно сосредоточить на нем любые силы.
Правда, в середине января военное счастье вновь улыбнулось Манштейну. Из-за ледостава Керченский порт оказался закрыт, и снабжение советских войск пришлось вести через Феодосию, находившуюся непосредственно вблизи линии фронта. Воспользовавшись тем, что порт совершенно не имел воздушного прикрытия (авиация Закавказского фронта оставалась на Таманском полуострове), бомбардировщики оставшейся в Крыму 77-й истребительной эскадры буквально засыпали его бомбами. С 1 по 16 января в Феодосии погибло 6 транспортов и еще один — в Керчи. Наращивание сил на фронте серьезно затормозилось, а их снабжение нарушилось. Воспользовавшись создавшейся ситуацией, Манштейн дополнительно перебросил к Феодосии 132-ю и 170-ю стрелковые дивизии и, вновь добившись перевеса в силах, 15 января нанес удар. 18 января советские войска были выбиты из Феодосии и отошли на узкий Ак-Монайский перешеек, заняв оборону вдоль противотанкового рва, вырытого здесь еще в сентябре.
Затем последовало шесть недель затишья, в ходе которых шло постоянное усиление вновь образованного Крымского фронта. К сожалению, пополнения для фронта поступали в основном из республик Северного Кавказа и отличались крайне низкими боевыми качествами. Не отличался высокими качествами и командующий фронтом генерал-лейтенант Д. Т. Козлов, а его постоянные конфликты с членом Военного совета фронта Л.3. Мехлисом лишь усугубляли ситуацию. Мехлис даже требовал заменить Козлова Рокоссовским, на что И. В. Сталин позднее заметил: «Гинденбургов у нас нет».
Уже с конца января Манштейн засыпал нового командующего группой армий «Юг» Федора фон Бока требованиями подкреплений, сообщая ему о постоянных русских атаках под Керчью. На самом же деле советское наступление началось только 27 февраля. К этому моменту войска Крымского фронта состояли уже из трех армий — 44, 47 и 51-й. В армиях имелось 14 стрелковых и одна кавалерийская дивизии и три стрелковые бригады; на Тамани в качестве резерва находилось еще две дивизии. Всего в войсках фронта имелось 199 танков.
Несмотря на заметное численное превосходство, результаты удара оказались скромными — советским войскам удалось лишь продвинуться на 10–12 км на северном участке фронта, между селами Корпечь и Джантора, где занимали оборону румынские части. Впрочем, для наступления на узком фронте с огромной плотностью войск обеих сторон это выглядело не так уж плохо — тем более что даже контратака силами двух полков не помогла немцам восстановить положение. Была разгромлена 1-я румынская дивизия, уничтожены два немецких артиллерийских и один противотанковый дивизионы[228].
Советские войска захватили несколько десятков орудий — на фотографиях видны в том числе 88-мм зенитки «Люфтваффе». В ходе атаки было потеряно 93 танка — впрочем, большинство из них подбитыми. Поскольку поле боя осталось за нами, подбитые машины удалось довольно быстро ввести в строй, и на 13 марта в составе фронта насчитывалось 172 танка.
Однако противник продолжал удерживать главную цель наступления — укрепленный пункт Кой-Ассан, расположенный прямо в центре Ак-Монайской позиции. Этот пункт стал главной целью следующего наступления, начавшегося 13 марта. Увы, на этот раз войскам Крымского фронта не удалось добиться практически никакого продвижения. Фон Бок записал в своем дневнике: «В Крыму противник, перейдя в наступление на восточном фронте силами 100 танков, сумел добиться незначительных успехов лишь на внешнем северном фланге»[229]. Зато потери в танках оказались огромными — 157 машин. Правда, из них безвозвратными числилось не более 30–40 машин, остальные вновь были отправлены в ремонт.
Тем временем Манштейн наконец-то получил подкрепления — свежие 28-ю легкопехотную и 22-ю танковую дивизию, сформированную осенью 1941 г. Оборона немецких войск явно начинала трещать — иначе чем объяснить тот факт, что командующий 11-й армией сразу же решил бросить танковую дивизию в бой. Более того, о запланированном на 20 марта наступлении командованием группы «Юг» был проинформирован сам фюрер!
Всего дивизия имела 142 танка, в том числе 20 средних Pz. IV 20 мая около 70 танков при поддержке полка мотопехоты трижды атаковали советские позиции из района западнее Кой-Ассана на юг, в общем направлении на Корпечь. На короткое время немцам удалось ворваться в Корпечь, но вскоре они были выбиты отсюда. К вечеру атаки прекратились, на этот раз пришел черед противнику подсчитывать свой урон.
«После скромных успехов начального этапа операция вследствие явного превосходства сил противника не удается!» — записывает фон Бок в своем дневнике 20 марта. На следующий день он добавляет:
«Сразу после поступления первого сообщения о текущей обстановке из 11-й армии [Манштейн]звоню фюреру и докладываю ему: крымское наступление потерпело неудачу, первое, вследствие резко и совершенно неожиданно ухудшившихся метеоусловий, да еще в момент выхода наших сил на исходные рубежи, что не позволило нам использовать силы Люфтваффе… Перебив меня, фюрер заявляет, что если было приказано остановить уже начавшееся наступление [чего в действительности не было], то его следовало приостановить заблаговременно.
…Вторую причину нашей неудачи следует искать в том, что нам пришлось столкнуться со значительными силами врага, сосредоточенными на исходных рубежах. И этот факт подтверждается также и тем, что неприятель сразу после отражения нашего удара сам перешел в наступление крупными силами и при поддержке тяжелых танков.
Последнюю причину неудачи армия видит в недостаточной боевой подготовке личного состава частей вновь прибывшей танковой дивизии… Вынужден напомнить об одном: Манштейн [11-я армия] считает, что силы Люфтваффе, действующие в Крыму и на Черном море, необходимо увеличить…»[230].
Здесь обращает на себя внимание стремление фон Бока любой ценой «прикрыть» Манштейна, объяснив неудачу чем угодно, только не плохой организацией. Кроме того, характерен сам интерес Гитлера по сути к тактическим действиям 11-й армии в Крыму, прослеживаемый из дальнейших записей в дневнике фон Бока. Возникает вопрос: был ли это интерес к театру военных действий — или лично к Манштейну?
