Михаил Мельтюхов - Мифы Великой Отечественной — 1-2 (военно-исторический сборник)
Чуть позже из-под Керчи к Севастополю была переброшена 170-я пехотная дивизия; еще одна дивизия (73-я) приказом командующего группой армий «Юг» передавалась в 1-ю танковую армию под Ростовом. В итоге у командующего 42-м армейским корпусом генерал-лейтенанта графа фон Шпонека на Керченском полуострове остались только 46-я пехотная дивизия и 8-я румынская кавалерийская бригада. Однако к декабрю эта бригада тоже была выведена с полуострова и направлена на охрану южного побережья Крыма. Фактически Керченский полуостров оказался оголен до предела.
Расплата за неосторожность последовала очень скоро. Когда 26 декабря советские войска высадились на северном побережье Керченского полуострова и в Керченском проливе, у генерал-лейтенанта фон Шпонека для отражения десантов имелась только одна дивизия и ряд корпусных частей. Правда, за первые два дня операции на полуострове удалось высадить лишь около 5300 человек — 3100 в трех местах севернее Керчи и 2200 южнее ее, в районе поселка Камыш-Бурун. Однако одновременная высадка в нескольких местах и многочисленные ложные сообщения с береговых наблюдательных постов дезориентировали командование 42-го армейского корпуса. Так, упомянутый выше Юрген Майстер насчитал 25 (!) высадок в десяти разных местах. Манштейн писал:
«26 декабря противник, переправив две дивизии через Керченский пролив, высадил десанты по обе стороны от города Керчи. Затем последовала высадка более мелких десантов на северном побережье полуострова».
Сразу же по получении известия о высадке на Керченский полуостров были направлены все мобильные резервы 11-й армии. В первую очередь это были румыны: 8-я кавалерийская бригада и 3-й мотокавалерийский полк, а парой дней позже — 4-я горная бригада и моторизованное соединение «Корне». Кроме того, в район Феодосии был спешно перенаправлен 213-й пехотный полк 73-й пехотной дивизии, задержавшийся в районе Геническа.
Общая численность направленных на Керченский полуостров войск составила не менее 20 тысяч человек. Этих сил вполне бы хватило для ликвидации советских десантов — с 26 по 29 декабря в районе Керчи удалось высадить лишь 16 тысяч человек, из них порядка двух тысяч погибли при высадке или в последующих ожесточенных боях. Однако утром 29 декабря, когда 8-я кавбригада и соединение «Корне» уже подходили к Керчи, а 4-я горная бригада находилась в 20–22 км от Феодосии, поступило известие о высадке крупных советских сил в этом порту.
Создалось глупейшее положение: части 4-й горной бригады еще не достигли Феодосии, а части 8-й кавалерийской бригады и соединения «Корне» уже проскочили город и вынуждены были разворачиваться на марше. Никто из них не мог появиться у Феодосии ранее вечера 29 декабря и оказать противодействие высадке. Между тем захват Феодосии угрожал выходом советских войск к Азовскому морю и окружением 42-го армейского корпуса со всеми приданными частями.
В сложившейся ситуации граф фон Шпонек принял единственно верное решение. Около 10 утра 29 декабря он по радио сообщил штабу армии, что отдал приказ на отход войск 42-го армейского корпуса с Керченского полуострова, — и тут же свернул радиостанцию, чтобы не получить более никаких приказов.
В некоторых немецких книгах можно встретить утверждения, что на Керченском полуострове были высажены две советские армии. На самом деле в районе Керчи с 26 по 31 декабря было высажено около 19 тысяч человек из состава 51-й армии Закавказского фронта. В Феодосии с
29 по 31 декабря силами Черноморского флота в трех эшелонах десанта было высажено 23 000 человек из состава 44-й армии того же фронта. С учетом понесенных потерь к 1 января здесь сосредоточилось не более 40 тысяч человек. К этому времени противник с учетом переброшенных резервов имел здесь примерно столько же. Вплоть до вечера 30 декабря 11-я армия имела под Феодосией общий перевес в силах — правда, здесь находились не немцы, а румыны, имевшие куда меньшую боеспособность. А главное — по причине изначально неудачного расположения войск противнику пришлось в основном маршировать, а не наступать либо обороняться.
8-я кавалерийская бригада и соединение «Корне», утомленные четырехдневным непрерывным маршем, вышли в район Феодосии только утром 31 декабря. К этому же времени сюда подошли 213-й пехотный полк и рота штурмовых орудий. В итоге румынам удалось задержать продвижение советских войск на юг и юго-запад, дав возможность частям 46-й пехотной дивизии проскочить «бутылочное горлышко» между занятой советскими войсками станцией Владиславовка и Азовским морем. К утру 2 января все немецко-румынские войска развернулись восточнее советского плацдарма, преградив 44-й армии путь в глубь полуострова. Керченско-Феодосийская операция была закончена.
Верный себе, Манштейн вновь упрекает русских:
«Из захваченных нами оперативных карт было видно, что высадившаяся у Феодосии 44-я армия имела только одну цель — выйти к 4 января в район западнее и северо-западнее города Старый Крым имевшимися к этому времени в ее распоряжении шестью дивизиями, чтобы затем занять оборону на достигнутом рубеже. По-видимому, даже имея тройное превосходство в силах, противник не решался на смелую глубокую операцию, которая могла бы привести к разгрому 11-й армии».
На самом деле из состава 44-й армии было высажено лишь три дивизии — 157-я и 236-я стрелковые и 9-я горнострелковая. Как мы убедились выше, у них не было не только тройного превосходства над противником, но и какого-либо превосходства вообще. Возникает подозрение, что «захваченные оперативное карты» с шестью дивизиями стали плодом богатой фантазии мемуариста — как и многие другие описанные им подробности.
Вне зависимости от того, куда был направлен главный удар 44-й армии по плану, шансов продвинуться на запад и северо-запад она не имела из-за недостатка сил. Более того, уже 1 января румыны контратакой 3-го кавалерийского полка и соединения «Корне» выбили 633-й полк 157-й стрелковой дивизии из селения Карагоз северо-западнее Коктебеля. 2 января линия фронта окончательно стабилизировалась.
Манштейн не простил Шпонеку его поступка, поставившего командующего 11-й армией в глупое положение. С другой стороны, срочно требовалось найти виновных в случившейся катастрофе. Поэтому Эрих фон Манштейн, по иронии судьбы именно 1 января 1942 г. получивший чин генерал-полковника, тоже принял единственно верное — с точки зрения беспринципного карьериста — решение. Он отдал Шпонека, спасшего свою дивизию от неминуемой гибели, под суд за невыполнение приказа. Уже 23 января 1942 г. граф фон Шпонек был приговорен к смертной казни. Впоследствии ему заменят казнь шестью годами заключения, но через два года все-таки расстреляют. Нельзя сказать, чтобы Шпонек не заслужил такого финала, но не за это.
