Роберт Форте - Тимоти Лири: Искушение будущим
Другой, чьим гидом пришлось с неохотой быть мне, решил в одних трусах и босиком идти пешком в Бостон и направился в сторону деревни. Пока все паковали вещи, мы должны были думать, кого послать, чтобы остановить и вернуть его из его долгого похода домой. Он отказывался воспринимать какие бы то ни было разумные доводы. Когда мы привезли его ночью в аэропорт Мехико, он продолжал вырываться из рук усталых членов команды. Потом он вырвался и, прибежав в кассу аэропорта, попросил продать ему билет в бесконечность. Кассир вежливо попросил его прийти завтра утром. В конце концов, разными хитрыми уловками мы усадили его в такси и привезли в гостиницу. Но на этом наши неприятности не закончились. Все уже падали с ног от усталости, когда он вдруг опять вырвался и с маниакальной энергией принялся бегать взад-вперед по улицам, пытаясь поймать такси до Бостона. Мы снова поймали его и привезли в Американский госпиталь, где после еще одной маниакальной выходки он вдруг, к моему удивлению, внял приказанию медсестры, разделся и смиренно лег в постель.
Это было первый раз, когда я понял кое-что, с чем столкнулся лично и потом наблюдал несколько раз: при определенных условиях, когда все внутренние структуры, создающие наше видение реальности, подорваны, человек предпочитает принимать за реальность любую внешнюю структуру, нежели не иметь вообще никакой. Позже мы узнали, что этот человек провел в больнице две недели. Он прислал нам письмо, в котором писал, что, несмотря на всю болезненность этого опыта, он помог ему понять какие-то важные вещи. Одной из при-чин его исключительной паранойи, как мы узнали, было то, что он приехал в Сихуатанехо вопреки воле своего начальства. Он был участником какого-то секретного государственного проекта и боялся, что может под дей-ствием наркотика выдать засекреченную информацию. Этот страх достиг астрономических размеров, когда явились те два федеральных агента.
Мы перегруппировали наши рассеянные и разбитые силы в доме одного друга в Мехико-сити. Приехал Тим, забинтованный и прихрамывающий после схватки с религиозным фанатиком. Из Бостона прилетели Дик Алперт и Пегги Хичкок. Мы долго обсуждали последние события, решая, что нам делать дальше. У нас были — заключены соглашения с несколькими сотнями человек, которые уже внесли авансы. Мы хотели как-то спасти наш проект, памятуя о тех положительных результатах, которые мы получали, пока программа не потерпела окончательное фиаско. В конце концов, мы решили, что немедленно должны передислоцироваться куда-нибудь.
Большая часть участников проекта вернулась в Массачусетс, в наш дом в Ньютон-Сентер. Разведывательная группа, состоящая из Гюнтера Вейля, Дэвида Левина и Фрэнка Фергюсона, была послана на Карибы. Мы получили приглашение от американца, который жил на острове Доминика, в Британской Вест-Индии. Первые данные разведки звучали оптимистично, и Тим отправился туда сам. Очень скоро он прислал полную энтузиазма телеграмму. Он был в полном восторге от места. Мы засобирались в дорогу. Через несколько дней пришла еще одна телеграмма — что-то случилось, группа покидала Доминику. Но они собирались на соседний остров Антигуа, который был гораздо лучше. Мы должны были ехать туда. И привезти с собой семена «утренней славы», которые должны были стать заменителем ЛСД.
Я был последним из группы, кто приехал на Анти-< гуа, где собралась разношерстная команда из пятнад- цати человек. В ее числе был теперь Гарри Фишер, психолог из Лос-Анджелеса, который до того занимался экспериментами с ЛСД, пытаясь использовать его для лечения детей, больных аутизмом. С ним были жена и дети. Было еще несколько пар с детьми и Тип со своими детьми. Атмосфера была семейной и сопровождалась шутками о пиратских приключениях. Однако при этом присутствовала и значительная напряженность в отношениях между Лири, Алпертом и мной, отчасти вызванная усталостью от наших постоянных странствий, что-то вроде легкой формы мании преследования.
Мы сняли пустовавший отель на берегу, со зловещим названием «Ведро крови». Конечно, это была чья-то шутка на мотивы пиратской романтики, но место излучало какие-то вибрации. Некоторые из сеансов, которые мы провели там, прошли под знаком «бомжей», некоторые были «ужастиками». Так или иначе, но нам удалось выработать стратегию продолжения психоделического проекта. Мы заново переписали «Тибетскую книгу мертвых». Мы познакомились со всеми шестью врачами острова, пытаясь заручиться их поддержкой нашего эксперимента, и в общем-то получили выглядевший теплым прием. Кроме того, когда мы говорили с английским губернатором острова, он показал нам журнал Time, содержавший историю нашего мексиканского фиаско. Он не хотел, чтобы нечто подобное ассоциировалось с британским протекторатом, нет, сэр! Прочитав статью в Time, мы вполне могли его понять.
К сожалению, события в «Ведре крови» приняли дурной оборот. Чарлз, один из самых одаренных и компетентных членов нашей группы, ветеран многих психоделических путешествий, у которого раньше вообще не было никакого негативного опыта в каком бы то ни было состоянии сознания, во время сеанса попал в такой цейтнот, что это стало последним приемом психоделиков в его жизни. BGe были шокированы, наблюдая не кого-нибудь, а именно Чарлза в таком кошмаре. В течение нескольких дней мы не могли понять, что же с ним произошло. Он часами сидел с мрачным видом, почти ничего не говоря и никому не доверяя, кроме своей девушки. Позже, собрав картину по кусочкам, мы поняли, что в своем безумии он решил, что главный противник нашего проекта на Антигуа — это один чернокожий врач-психиатр, специалист по лоботомии и человек очень консервативных взглядов. Чарлз хотел пожертвовать собой и предложить ему свою кандидатуру для лоботомии в обмен на его разрешение нам остаться на острове, чтобы продолжить работу по проекту. В один прекрасный день он действительно отправился в сторону столицы острова с целью принестсвою безумную жертву. Его девушка постоянно находилась рядом с ним на протяжении нескольких недель, стараясь помочь ему прийти в себя. Однако после этого он больше никогда не общался ни с кем из нас на протяжении всех последующих лет. Позже я узнал, что он вернулся в лоно католической церкви — являя очередной пример необходимости для человека ухватиться за любую доступную стабильную структуру, чтобы спастись от максимальной дезинтеграции. Насколько мне известно, он больше никогда и близко не подходил к психоделикам.
Эти события положили конец нашему пребыванию в злосчастном «Ведре крови» на Антигуа и вообще на Карибских островах. Какое-то время мы с Гарри Фишером обсуждали возможность переезда на контролируемый французами остров Гваделупа, но через неделю у нас кончились деньги. Все вернулись в Штаты. Разумеется, нам тогда казалось, что злая судьба навсегда закрыла наш психоделический тренировочный центр. Умножавшиеся политические санкции и законодательные запреты теперь сделали легальные эксперименты с психоделиками невозможными.
