Бернард Барух - От биржевого игрока с Уолл-стрит до влиятельного политического деятеля. Биография крупного американского финансиста, серого кардинала Белого дома
Гуггенхеймам это не понравилось. Они не были согласны с тем, что рынок их акций взлетел слишком высоко. Их реакция является ещё одним примером того, как сложно тем, кто находится внутри процесса, сохранить объективность оценок о собственном бизнесе, и того, как мало даже в высшей степени успешный бизнесмен знает о законах биржи. Гуггенхеймы знали рудное дело так, как никто другой в мире, но они не знали фондовую биржу так, как знал её я.
Великие строители редко воспринимают технологии функционирования фондового рынка. Э. Гарриман был здесь уникальным исключением. Но Джеймс Хилл, построивший «Грейт Норзерн рейлвей», был как ребёнок, когда пришёл работать на биржу. Я не верю в якобы разносторонних людей, так как убедился, что очень немногие могут делать хорошо больше чем что-то одно.
Как и объявил Гуггенхеймам, я продал свои акции. Многие из моих друзей тоже продали акции «Плавильщиков». Однако мой совет был проигнорирован многими, особенно теми, кто был близок к Гуггенхеймам.
На рынке «быков» бум продолжался и в 1905 и в 1906 г., и мои осторожные предупреждения не дали результатов. После незначительного спада акции «Плавильщиков» начинали подниматься, сначала медленно, но постепенно набирая обороты. В августе 1905 г. они достигли отметки 130, в начале ноября – 140, а в конце месяца застыли на значении 157.
Определённо мне не нравился ход событий.
Несмотря на то что Гуггенхеймам не нравилось моё отношение к акциям их предприятий, они получили некоторое удовлетворение тем фактом, что мои пессимистические прогнозы, казалось, не оправдались. Соломон Гуггенхейм продемонстрировал доверие ко мне, поручив мне приобрести компанию «Нешнл Лид», после чего в их руках сосредоточился бы весь цикл добычи свинца в масштабах всей страны.
Самая крупная из независимых компаний «Нешнл Лид» обладала небольшой капитализацией, по-моему, всего 150 тысяч акций. Обычно в этом сегменте рынка активная торговля не ведётся, но хорошие показатели по прибылям и общая перспектива завоевать весь рынок выдвинули в октябре и начале ноября 1905 г. компанию «Нешнл Лид» на первые позиции.
Тем не менее я заявил Соломону Гуггенхейму, что лучшим способом приобретения компании будет покупка большей части её акций в открытой продаже. Он тут же поручил мне заняться этим. Я попросил его не рассказывать об этом никому из его друзей, а также по минимуму делиться этой информацией со своими сотрудниками.
На следующее утро я нацелил короля брокеров Гарри Контента на приобретение на бирже контрольного пакета «Нешнл Лид». Я сказал ему, чтобы он с самого начала активно скупал акции на рынке, чтобы не дать возможности действовать конкурентам. Я чувствовал, что чем дольше мы будем выжидать, тем меньше шансов будет у нас купить контрольный пакет.
В десять часов, когда открылась биржа, я сел перед тикером[76] в своём офисе. Рядом стоял телефон прямой связи с первым этажом здания биржи. При открытии цена на «Нешнл Лид» держалась отметки 57. Контент начал закупки, и рынок вырос примерно на три пункта. Потом Контент сообщил, что у нас появился конкурент или конкуренты, которые активно противостоят нам и сами скупают акции.
Я тут же распорядился, чтобы он прекратил скупать акции. Теперь Контент проинформировал меня, что тот, кто скупал акции, прекратил это, видимо испугавшись. Затем наш конкурент начал продавать. И тогда я снова распорядился, чтобы Контент быстро взвинтил цены на акции так, чтобы конкуренты, продающие свою часть акций, испугались платить её. Это, как я знал, заставит их ускорить продажу и отпугнёт других покупателей.
Когда в три часа прозвучал гонг, контрольный пакет перешёл к Гуггенхеймам. Они получили его всего за один день торгов. Контент проделал свою работу настолько искусно, что цена на акции при закрытии торгов составила 64 доллара, всего на восемь пунктов выше, чем это было в начале дня.
Был ли на свете другой брокер, который мог бы совершить подобное?
Приобретение «Нешнл Лид» резко подняло рынок «Америкэн смелтинг» на новые высоты. В январе 1906 г. цена достигла 174 долларов. Ликующие сторонники роста, близкие к руководству компании, поговаривали уже о цене 200 долларов за акцию.
А затем произошло резкое обрушение рынка. Акции «Плавильщиков» упали до 161 доллара, чуть выровнялись, а затем снова обрушились. Брокеры Гуггенхеймов боролись за то, чтобы обуздать падение, но безрезультатно.
Когда нас постигает неудача, каждый склонен обвинять в ней кого-то другого. Все мы ищем эту лазейку и, как правило, находим. Этот инстинкт, позволяющий нам сохранить самооценку, является одним из наиболее характерных для человеческой натуры. Поползли слухи, что обрушение акций «Плавильщиков» произошло не потому, что рынок был слишком переоценен, а из-за действий «медведей», игры на понижение Б. Баруха. Некоторые из тех самых людей, которых я предупредил об этом, когда акции находились ещё на отметке 120, а в дальнейшем неоднократно раз за разом повторял своё предупреждение, оказались настолько ослеплены разочарованием, что повторяли эти слухи.
Это было ложью от начала до конца. Играть на понижение с акциями, с которыми я был так близко связан, было против моих правил, которые я никогда не нарушал. Я никогда не совершал рейд против акций корпорации, владельцами которой были бы люди, давшие мне возможность заработать, как это произошло в случае с Гуггенхеймами.
Эти неприятные сплетни дошли и до самих Гуггенхеймов и привели к тому, что некоторые из братьев стали избегать меня. Я был поражён до глубины души. И всё же решил не делать опровержений того, в чём меня обвиняли, до тех пор, пока не услышу их из уст кого-то из самих Гуггенхеймов. И вот как-то я узнал, что Соломон Гуггенхейм заявил, что это я обрушил рынок их акций.
Я отправился на встречу с ним и, соблюдая спокойствие, что потребовало от меня определённых усилий, повторил всю историю подъёма и падения акций «Плавильщиков», продемонстрировав, какими ложными были обвинения, выдвинутые им против меня. Когда я уходил, он всё ещё был зол, но теперь, как я думаю, оттого, что проигнорировал в своё время мой совет, а не потому, что продолжал верить, будто я совершил рейд против его компании.
На следующий день после той, причинившей мне боль, встречи, один из брокеров, приходившийся родственником Гуггенхеймов, заявил Соломону, что он и его братья были не правы о якобы имевшей место с моей стороны игре на понижение.
Соломон Гуггенхейм немедленно пришёл ко мне с извинениями.
Но шквал всё ещё не закончился. Вокруг Уолл-стрит поползли злые слухи, подвергавшие сомнению финансовую стабильность Гуггенхеймов. Подобные сплетни в такое время могли причинить немало вреда помимо того, что они искажали действительность. Однажды во второй половине дня я отправился в офис Гуггенхеймов в доме номер 71 на Бродвее. Там находилось трое или четверо из братьев. Я спросил, примут ли они у меня вклад на сумму 500 тысяч долларов как свидетельство моего доверия. Со слезами на глазах мистер Дэн поблагодарил меня от себя и от имени всей семьи. Когда я спросил, что ещё я мог бы сделать, он ответил:
