Николай Реден - Сквозь ад русской революции. Воспоминания гардемарина. 1914–1919
В армии не позаботились об обеспечении потребностей курильщиков. Ни у кого не было денег, да и в зоне боевых действий ни за какие деньги нельзя было достать табака. Из сена и обрывков старых газет свертывались цигарки, трубки набивали толченой древесиной березы и дубовых листьев. В нашем бронепоезде происходило молчаливое соперничество между офицерами и уборщиками мусора: каждое утро уборщик делал новый веник из веток дерева и после уборки офицерского вагона прятал его в каком-нибудь укромном месте. И каждый вечер офицеры шарили по вагону в поисках метлы, чтобы набить свои курительные трубки ее сухими листьями. Как бы уборщик ни старался подыскать новый тайник, он не мог спасти метлу от порчи.
С оружием в Белой армии дело обстояло тоже скверно. Пока Северо-западная армия сражалась с большевиками на эстонской территории, белые пополняли свое вооружение из арсеналов, сосредоточенных в Эстонии. Но когда война перекинулась на территорию России, требовалось найти новые источники. Не хватало всего: артиллерийских орудий, боеприпасов, ружей.
Наш бронепоезд, например, хотя и именовался таковым, на самом деле был совершенно лишен брони. Двигатель и наблюдательная кабина прикрывались конструкцией из металлолома. В основном поезд состоял из обычных товарных вагонов, стенки которых были укреплены мешками с цементом и песком, были проделаны отверстия для пулеметов. Вагоны, оснащенные артиллерийскими орудиями, представляли собой самую большую проблему: чтобы обеспечить им достаточное пространство для разворота, пришлось демонтировать стены и крыши вагонов. В результате артиллерийские расчеты оказались уязвимыми для огня противника.
До середины лета 1919 года самым быстрым и надежным способом снабжения оставались рейды на территорию, контролируемую противником. Обе стороны пользовались стандартным русским вооружением, проблема состояла просто в захвате оружия и боеприпасов в достаточном количестве. Но начиная с июня начали поступать долгожданные поставки из-за рубежа. В ходе всей мировой войны русские с завистью слушали рассказы о техническом оснащении западных армий. Когда закончилась война с Германией, белые тешили себя радужными надеждами о том, что будут завалены военными поставками союзников, но их ожидания так и не оправдались.
Пехота получила патроны, не пригодные для русских ружей. Британские винтовки сотнями поступали без всяких патронов. Из Франции постоянно доставлялись орудия, которые разрывались после первого выстрела. Артиллерия получала целыми ящиками снаряды с дефектами. Значительная часть их не разрывалась. Новые двигатели для аэропланов не обладали частотой оборотов, нужной для отрыва машин от земли. Вместо улучшения материально-технического обеспечения армии положение лишь усугублялось.
Но хуже неопределенности и физических трудностей были психологические факторы, способствовавшие ожесточению в бою. Жестокость присуща любой войне, но в гражданской войне в России царила невероятная беспощадность. Стороны считали друг друга преступниками и не брали в плен солдат, за исключением призывников. Белые офицеры и добровольцы знали, что с ними будет, если они попадут в плен к красным: я не раз видел страшно обезображенные тела с вырезанными на плечах погонами. С другой стороны, и немногие коммунисты могли избегнуть жестоких мер воздействия белых контрразведчиков. Как только устанавливалась партийная принадлежность коммунистов, их вешали на первом суку.
Глава 25
В августе 1919 года верховное командование красных решило покончить с Северо-западной армией, которая в это время приблизилась на опасное расстояние к Петрограду. На позициях красных за линией фронта наблюдались признаки повышенной активности, пленные сообщали о ежедневном прибытии на фронт свежих красных дивизий. Мы ожидали крупного наступления каждое утро и пытались предотвратить главный удар. Но еще до того, как красные выбрали время для его нанесения, мы получили приказ штаба о всеобщем отступлении.
Большинство железнодорожных путей и шоссе между Петроградом и границей Эстонии тянулись по прямой линии с востока на запад, но по каким-то непонятным причинам было приказано оставить главные пути и отступать в юго-западном направлении. Лишь бронепоезда были вынуждены двигаться на запад по основному пути на Ямбург, нам дали указания обеспечивать их свободное прохождение до тех пор, пока последняя воинская часть не перейдет железнодорожное полотно с севера.
Во время отступления нервозность всегда достигает апогея, все становится возможным, когда войска перемещаются по проселочным дорогам в стороне от известных им ориентиров. Когда белые пехотинцы отступили за железнодорожные пути, противник совершил рывок вперед вдоль прибрежного шоссе, тянувшегося параллельно железной дороге. На другой день мы все еще находились на расстоянии примерно 50 миль к востоку от Ямбурга и стояли перед угрозой быть отрезанными от своей базы. Наступление красных неуклонно набирало темп, линии коммуникаций стали ненадежны, никто не знал, какие участки железной дороги еще оставались под защитой белой пехоты.
Ранним утром я корректировал из окопа артиллерийский огонь, когда получил указание немедленно вернуться на бронепоезд. С учетом того, что телефонисты медленно сворачивали провода, наше возвращение заняло два часа. Как только мы сели на бронепоезд, он тронулся. Я занял свое место в наблюдательной кабине. Командир выглядел усталым и встревоженным.
– Пока вы отсутствовали, к нам доставили важного пленника, – сообщил он. – Он офицер и располагает ценной информацией относительно дислокации красных войск. Нам придется доставить его в штаб в Ямбурге, а затем мы сможем вернуться на фронт. Но на этот раз я расставлю наши посты в самых важных местах железнодорожного пути, с тем чтобы противник не пересек его без нашего ведома.
Примерно в 8 милях к западу мы заметили, как через пути движется полк белых. Наш бронепоезд остановился. Мы узнали от пехотных офицеров, что красные патрули следуют за нами на небольшом расстоянии. После этого бронепоезд ехал несколько миль по лесистой местности без признаков какой-либо активности вокруг. Я невольно перевел взгляд на верхушки деревьев к северу, пытаясь угадать, что за ними скрывается.
Через равные отрезки пути мы высаживали небольшие группы солдат с пулеметом, перед которыми ставилась задача внимательно наблюдать за окружающей местностью и удерживать свои позиции до возвращения бронепоезда. В 12 милях от Ямбурга мы встретили дрезину с двумя железнодорожниками. Командир обрадовался.
