Тим Бёртон - Тим Бёртон: Интервью: Беседы с Марком Солсбери
Хотя сюжетная завязка фильма — вынужденная посадка астронавтов на планете, где все перевернуто с ног на голову — обезьяны поработили людей, — осталась, по-существу, неизменной и Планета обезьян явно не Земля (в сценарии она названа Аитар), Бёртон настаивал, чтобы его обезьяны гораздо больше походили на животных, чем неловко волочащие ноги загримированные люди в фильме Шаффнера. Обезьяны Бёртона должны были летать по деревьям, карабкаться на стены, висеть па окнах и далее гадить, придя в ярость. По его замыслу, им следовало быть обезьянами на восемьдесят процентов, а людьми лишь на двадцать. Актеров два-три дня в неделю в течение двух месяцев обучали в специальной «обезьяньей школе», как следует двигаться и вести себя.
Мне интересны люди, ведущие себя как животные, и наоборот. Как животные ведут себя Пи-Ви, Битлджус, Пингвин, Женщина-Кошка... Бэтмен тоже животное. Люди-звери определенно меня привлекают. Не знаю, это эмоциональная реакция на засилье интеллекта или еще что, но в моей душе такое настроение находит отклик, я считаю его важным для себя. Это первичный, внутренне присущий человеку животный инстинкт, и мне нравится, как он преломляется в характерах Пингвина и Летучей Мыши. Так что сопоставление здесь вполне сознательное, ну и плюс мои умственные сальто-мортале, которые далеко не всегда имеют логическое объяснение.
Мне хотелось также попробовать несколько чисто технических приемов и поглубже исследовать природу обезьян, чтобы актеры могли как можно убедительнее передать эксцентричность их поведения, вплетя это в общую «перевернутость» всей идеи. Начинаешь размышлять не только о том, как будет выглядеть такая подмена, но и о том, что мы наделяем обезьян человеческими качествами, представляя их эдакими милашками. На самом деле они довольно страшны, особенно шимпанзе. Хотя большинство считает горилл более страшными, шимпанзе имеют незаметное на первый взгляд качество: в каком-то смысле они очень открыты, но при некоторых обстоятельствах гораздо более зловредны — могут растерзать человека. Я боюсь их, но они меня зачаровывают. Мы с самого начала обсудили эту ужасную особенность шимпанзе. По сценарию Тейд был гориллой, мы же сделали его похожим по характеру скорее на шимпанзе.
Когда мы снимали сцены в космическом корабле, с нами был шимпанзе. В один из дней он только и делал, что пытался отыметь разные детали моей анатомии — то руки, то ноги, то спину, то лицо. Назавтра вдруг стал плеваться; не знаю, что на него нашло. Актеры, играя обезьян, представляют их умными, а они вполне способны разорвать тебя на куски. У меня они, во всяком случае, вызывали большое беспокойство. Тиму Роту удалось выразить эту пугающую особенность, передать в своей игре, хотя бы отчасти, какую-то специфическую энергию, исходящую от шимпанзе.
Хотя первоначально речь шла об использовании компьютерной графики, Бёртон настаивал, чтобы обезьян играли актеры в гриме, которым предстояло заняться команде под руководством Рика Бейкера, неоднократного обладателя «Оскара», заслужившего славу короля кинематографических обезьян. Он создал весьма реалистично выглядящих приматов для фильмов «Грейсток» (1984), «Гориллы в тумане» (1988) и «Могучий Джо Янг» (1988), а также трансформировал Мартина Ландау в Белу Лугоши для «Эда Вуда». Бейкер имел столь громкую репутацию, что Бёртону не нужно было уговаривать актеров высиживать по шесть часов в день в грим-уборной. Тим Рот, Хелена Бонам Картер, Пол Джиаматти, Майкл Кларк Дункан — все они приезжали на студию часа в два-три ночи, чтобы приступить к этой процедуре, и нередко работали до девяти часов вечера.
«Они разорвут тебя на куски». Эскизы Бёртона: наиболее агрессивные персонажи-обезьяны
На ранней стадии мы подумывали о компьютерной графике — сейчас принято думать так. Однако и Ричард, и я чувствовали, что энергетику имеющегося у нас материала по-настоящему способны передать лишь хорошие актеры. Если они у вас есть, они это делают, пусть и не понятно как. Когда я впервые видел предыдущую «Планету обезьян», то понятия не имел, кто такой Родди Макдауэлл, но от него исходили некие флюиды, его игра была какой-то неповторимо основательной.
Надо отдать должное актерам: им пришлось нелегко — их словно хоронили заживо каждый день. Я пытался, насколько мог, выяснить заранее, способны ли люди вынести эту пытку: некоторые обожают гримироваться, другие ненавидят. Представьте себе, что вас разбудили среди ночи, а потом трое гримеров пихают тебя из стороны в сторону и тычут тебе в лицо, — сущий кошмар, словно тебя привели к какому-нибудь гребаному дантисту, и это в два часа ночи.
На роль, которую в предыдущем фильме исполнял Чарлтон Хестон, Бёртон пригласил новоиспеченного киноартиста Марка Вальберга, ранее известного как Марки Марк, звезду рэпа, прославившегося в Голливуде «Ночами в стиле буги» Пола Томаса Андерсона и упрочившего успех «Тремя королями», «Идеальным штормом» и «Рок-звездой».
Капитан Лео Дэвидсон (Марк Вальберг) и Дарна (Эстела Уоррен).
Посмотрев фильмы, где он играл, я нашел его очень выразительным, ощутил в нем силу и твердость, необходимые, чтобы совладать с говорящими обезьянами. Не знаю даже, как описать это словами: актерская игра определенного рода, то, что очень трудно изобразить, простое, но решительно сказанное: «Что, черт возьми, здесь происходит?» — качество характера, способное противостоять всей остальной замысловатой чепухе...
В отличие от Хестона в первом фильме, астронавт Вальберга слабо реагирует на происходящее вокруг него. Его безоглядное бегство на протяжении всего фильма в поисках выхода из затруднительной ситуации, в которой он оказался, по-видимому, отражает чувства самого Бёртона в период работы над фильмом.
Можно сказать и так, возражать не стану. Что-то подобное я говорил Марку по поводу его персонажа. Как я уже упоминал ранее, в своей работе я опираюсь на подсознательное, поэтому, оглядываясь на уже снятые фильмы, я порой нахожу в них отголоски каких-то своих былых размышлений. И разумеется, я разговаривал с Марком и просил его играть так, словно его герой хочет сказать без всяких околичностей: «Дайте же мне, мать вашу, выбраться отсюда!» Он и сыграл с прямотой, достойной Стива Маккуина[124], решительно прокладывая себе дорогу к спасению. Именно то, чего мы добивались. Но в этом, возможно, и состоит моя психологическая проблема...
Бёртон пригласил Чарлтона Хестона па маленькую эпизодическую роль отца шимпанзе Тейда (Тим Рот), престарелой обезьяны, которая на смертном одре раскрывает сыну страшный секрет: «во время оно» обезьяны были рабами людей. Когда Тейд отказывается верить, отец заставляет его разбить сосуд, внутри которого пистолет — доказательство власти и технического могущества человека. Выбор Хестона на эту роль глубоко символичен, но в то же время и весьма ироничен, поскольку этот актер является президентом Национальной стрелковой ассоциации.
