Тим Бёртон - Тим Бёртон: Интервью: Беседы с Марком Солсбери
Опять-таки все эти голливудские дела: должна включиться некая движущая сила, иначе трудно сдвинуть проект с мертвой точки, словно тебя всякий раз захватывает прибой и возвращает назад, к берегу. И тогда я начал вроде как показывать зубы. Мне твердили без конца: «Урежь бюджет», а я отвечал: «Ведь у вас же киностудия, с огромным производственным отделом, вы сами оцениваете бюджет и знаете, сколько приблизительно будет стоить картина». Полно было подобной ерунды, мешавшей мне работать. Словно произошла какая-то мутация, и фильм начал превращаться в нечто совсем иное.
Съемки должны были начаться в ноябре, а зеленый свет мы получили не раньше чем за неделю до назначенного срока. Сплошное мучение, ведь я лез из кожи вон, впрочем, сам виноват, что позволил себя втянуть во все это. Наверно, я понимал, что нечто подобное уже проходил с «Бэтменом», и это действовало на меня хреновато. И действительно, такая ситуация — не самая лучшая для работы: деньги в итоге вовсе не экономятся, ты тратишь попусту время и энергию, да и моложе не становишься, здоровье ни к черту, в общем, тяжко. Масса времени ушла на борьбу то с тем, то с этим, так что когда я наконец взялся за работу, делал ее лишь «до некоторой степени». Это, конечно, не означает, что я не пытался каждодневно найти в процессе нечто привлекательное, иначе я просто не смог бы работать. Однако на тот момент я ощущал себя как атлет, которого буквально замордовали тренировками, а теперь ожидают победы в забеге.
Я пытался выдержать серьезную ноту, но было очень тяжело. Главное было не повторить предыдущий фильм. Пространство для маневра оставалось — приходилось изучать повадки обезьян, так чтобы не обратить все в шутку. Серьезность в определенной степени была необходима: ведь говорящие обезьяны сами по себе весьма нелепы. Помню, разглядывал фотографии, сделанные во время съемок первой «Планеты обезьян»: там была, например, обезьяна, сидящая на стуле с «Вэрайети» в руках. Мы обыграли некоторые сюжетные ходы оригинала, что, наверно, может показаться смешным, но это скорее связано с подбором артистов, таких как Пол Джиамат-ти, который обладает природным чувством юмора, проявляющимся даже в драматической сцене. Заряд не меньшей силы исходит от Тима Рога. И не то чтобы они старались выглядеть смешными — это качество им внутренне присуще.
Эскиз Бёртона: Лимбо, воплощенный на экране актером Полом Джиаматти.
У нас не было намерения превратить фильм в балаган, но такое могло случиться. Моя любовь к фильмам ужасов пятидесятых годов вылилась в «Марс атакует!», а не в какое-то подобие «Дня независимости». Во мне сидит тяга к ретро, и как она проявит себя, трудно сказать заранее.
Продюсером картины был Ричард Д. Занук, чей отец, Дэрил Ф. Занук, основал киностудию «XX век Фокс». Будучи директором по производству на «Фокс» в 60-е годы, Занук-младший дал зеленый свет первой «Планете обезьян» (в то время он был женат на Линде Харрисон, партнерше Хестона по фильму). Позже уволенный с «Фокс» собственным отцом, Занук, лауреат «Оскара», продолжал действовать в качестве независимого продюсера, часто в содружестве со своим давним партнером Дэвидом Брауном. Его послужной список включает такие фильмы, как «Челюсти», «Афера», «Кокон», «Шофер мисс Дейзи» и «Дорога к гибели». Они с Бертоном быстро нашли общий язык. Занук и теперь остается продюсером, с которым режиссеры мечтают работать.
Я люблю Ричарда — это фантастическая личность. На днях я смотрел биографический фильм о его отце, и хотелось сказать: «Боже правый!» Удивлен, что никто до сих пор не написал книгу обо всей этой истории: это похоже на оживший роман Гарольда Роббинса[123].
Ричард изумляет и восхищает. В нем нет ни малейших следов пресыщенности, а ведь он сделал и видел в своей жизни так много. Пресыщенным скорее можно назвать меня, и пройди я через все то, что пришлось испытать ему, не знаю, смог бы я продолжать или нет. Он по-прежнему умудряется сохранять удивительное простодушие, когда случаются какие-нибудь глупости, — возможно, именно поэтому он способен заниматься своим делом, несмотря ни на что. Ричарда взял на работу его отец, потом он же его и уволил, над чем этот парень умеет от души посмеяться. Очень любопытны его высказывания по разным поводам; у таких, как он, можно многому научиться. Когда я познакомился с Винсентом Прайсом, был так же благодарен судьбе, что она свела меня с таким замечательным, не уставшим от жизни, всем интересующимся человеком, от которого многое можно узнать. Взять, к примеру, некоторых руководителей студии — они даже слыхом не слыхивали о многих замечательных людях из мира кино. Ричард же — настоящий кладезь знаний, его информированность просто поражает, а тот, кто не привык ни во что углубляться, многое теряет.
Когда я только познакомился с Ричардом, он меня чуть ли не напугал своей эксцентричностью. Но с ним очень весело общаться, он человек чрезвычайно осведомленный и невероятно мудрый, а какой он удивительный рассказчик! Истории, которые слышишь от него, совершенно беззлобны, но они оттого ничуть не менее занимательны, чем книги, в которых разгребают всякую грязь.
Когда-то Ричард возглавлял киностудию, а потом вернулся, чтобы снимать фильм, и его никто не узнал, — просто сюр какой-то! Но он всегда в курсе всех событий, у него есть то, чего так не хватает в наши дни, — умение по-настоящему поддержать режиссера. Он каждый день на студии, но не торчит у тебя перед глазами, Ричард прекрасно понимает весь процесс создания фильма, и ты испытываешь огромное удовольствие оттого, что рядом человек, который с уважением относится к твоей работе. Представляете, через что ему пришлось пройти: вырасти в семье, где отец — один из основателей всего этого бизнеса, возглавлять киностудию, быть уволенным, а потом стать успешным продюсером, как бы мостом между поколениями.
И все же, несмотря на первоначальные сомнения, Бёртона притягивала тематика фильма — иной, перевернутый вверх дном мир и человек извне, очутившийся в незнакомой обстановке, — эти мотивы неоднократно звучали в его картинах. Здесь же, однако, в качестве чужаков, не вписывающихся в мир обезьян, можно рассматривать не только астронавта, капитана Лео Дэвидсона (Марк Вальберг), прилетающего на другую планету, но и свободомыслящую шимпанзе-самку Ари (Хелена Бонэм Картер), сочувствующую людям и призывающую отпустить их на волю.
Наверно, именно это и привлекло меня — эдакие перевертыши на самых разных уровнях. Впрочем, я давно не анализировал эту картину. Обычно мне нужно несколько лет, чтобы все толком улеглось в голове, но на этот раз процесс оказался более длительным и болезненным, так что я еще не покинул поле притяжения «Планеты обезьян». Несколько моментов мне там по-настоящему нравятся, в частности сопоставление чужака-обезьяны и человека — пришельца из другой цивилизации. Мне также хотелось более подробно исследовать аспекты, связанные с поведением обезьян.
