Михаил Громов - Тропа к Чехову
Брагин Иван Иваныч, помещик, доживающий свой век в патриархальном имении. «Когда-то он был очень деятелен, болтлив, криклив и влюбчив и славился своим крайним направлением и каким-то особенным выражением лица, которое очаровывало не только женщин, но и мужчин; теперь же он совсем постарел, заплыл жиром… трудно было узнать того стройного, интересного краснобая, к которому когда-то уездные мужья ревновали своих жен» («Жена», 1892).
Брама-Глинский, по паспорту Гуськов. «Даровитый артист был в прюнелевых полусапожках, имел на левой руке перчатку, курил сигару и даже издавал запах гелиотропа, но тем не менее сильно напоминал путешественника, заброшенного в страну, где нет ни бань, ни прачек, ни портных» («Актерская гибель», 1886).
Бризжалов, статский генерал. «…Старичок, сидевший… в первом ряду кресел, старательно вытирал свою лысину и шею перчаткой и бормотал что-то» («Смерть чиновника», 1883).
Брыкович, «когда-то занимавшийся адвокатурой, а ныне живущий без дела у своей богатой супруги, содержательницы меблированных комнат «Тунис» («Жилец», 1886).
Бубенцов, бывший мировой судья. «…Разбирал дела только раз в месяц и, разбирая, заикался, путал законы и нес чепуху» («Весной», 1886).
Бугров Иван Петрович. «В гостиную вошел высокий, широкоплечий малый, лет тридцати, в чиновничьем вицмундире… Только стук стула, за который он зацепился у двери, дал знать любовникам о его приходе и заставил их оглянуться. Это был муж» («Живой товар», 1882).
Бугров Тимофей Гордеевич, купец.
«– Что лучше для травы, Тимофей Гордеич, климат или атмосфера?
– Все хорошо, Николай Иваныч, только для хлеба дождик нужней… Что толку с климата, если дождя нет? Без дождя он и гроша медного не стоит» («Безотцовщина», 1877–1881).
Булдеев, генерал-майор, «раб Божий Алексий» («Лошадиная фамилия», 1885).
Булдеева, генеральша.
«– Пошли, Алеша! – взмолилась генеральша. – Ты вот не веришь в заговоры, а я на себе испытала» («Лошадиная фамилия», 1885).
Буркин, учитель гимназии, «человек небольшого роста, толстый, совершенно лысый, с черной бородой чуть не по пояс». «Ах, свобода, свобода! Даже намек, даже слабая надежда на ее возможность дает душе крылья, не правда ли?» («Человек в футляре», 1898; также «Крыжовник», 1898; «О любви», 1898).
Бурст фон. «Например, Хандриков и фон Бурст всякий раз, когда у них не бывает денег, учитывают фальшивые векселя родителей или знакомых и потом, получив из дому, выкупают их до срока» («Задача», 1887).
Бутронца Франческо, молодой художник, итальянец. «Франческо Бутронца, в шляпе a la Vandic и в костюме Петра Амьенского, стоял на табурете, неистово махал муштабелем и гремел» («Жены артистов», 1880).
Быковский Евгений Петрович, прокурор окружного суда. «…Не мог не подумать о том, что наказание очень часто приносит гораздо больше зла, чем само преступление… как еще мало осмысленной правды и уверенности даже в таких ответственных, страшных по результатам деятельностях, как педагогическая, юридическая, литературная» («Дома», 1887).
Быковский Сережа, семилетний сын прокурора, застигнутый гувернанткой за курением. «Это был человек, в котором только по одежде и можно было угадать его пол: тщедушный, белолицый, хрупкий… Он был вял телом, как парниковый овощ, и все у него казалось необыкновенно нежным и мягким… движения, кудрявые волосы, взгляд, бархатная куртка» («Дома», 1887).
Ванценбах, «худенькая женщина с длинным подбородком… Луиза, лютеранка, некоторым образом»; жена тонкого («Толстый и тонкий», 1883).
Ваня, «мальчик лет шести, с носом, похожим на пуговицу».
«– Кошка ихняя мать, – замечает Ваня, – а кто отец?» («Событие», 1886).
Варвара. «На пороге сидела жена садовника Варвара и ее четверо маленьких ребятишек с большими стрижеными головами… Варвара, беременная уже в пятый раз и опытная, глядела на свою барыню несколько свысока и говорила с нею наставительным тоном» («Именины», 1888).
Варвара Павловна, Варя, подруга Лосевой, «великолепным грудным голосом» читавшая «Железную дорогу» Некрасова. «Как эта Варя, уже седая, затянутая в корсет, в модном платье с высокими рукавами, Варя, вертящая папиросу длинными, худыми пальцами, которые почему-то дрожат у нее, Варя, легко впадающая в мистицизм, говорящая так вяло и монотонно, – как она не похожа на Варю-курсистку, рыжую, веселую, шумную, смелую» («У знакомых», 1898).
Варварушка. «…Худая, тонкая, высокая, выше всех в доме, одетая во все черное, пахнущая кипарисом и кофеем, в каждой комнате крестилась на образа и кланялась в пояс, и при взгляде на нее почему-то всякий раз приходило на память, что она уже приготовила себе к смертному часу саван и что в том же сундуке, где лежит этот саван, спрятаны также ее выигрышные билеты… Иван Иваныч и Варварушка – оба святой жизни – и Бога боялись, а все же потихоньку детей рожали и отправляли в воспитательный дом» («Бабье царство», 1894).
Варламов Семен Александрыч, миллионер, землевладелец, хозяин несметных степных богатств, «малорослый серый человечек, обутый в большие сапоги… хоть и русский, но в душе он жид пархатый» («Степь», 1888).
Варька – см. Степанова.
Варя, приемная дочь Любови Андреевны Раневской, девушка 24 лет; подумывают о ее браке с Лопахиным. «Все говорят о нашей свадьбе, все поздравляют, а на самом деле ничего нет, все как сон» («Вишневый сад», 1904).
Василий Сергеич, барин, «из князей или баронов, а может, и просто из чиновников…» «…Чтоб барыне веселей было, завел он знакомство с чиновниками и с шушерой всякой… чтоб и фортепьян был и собачка лохматенькая на диване, – чтоб она издохла… Роскошь, одним словом, баловство. Прожила с ним барыня недолго» («В ссылке», 1892).
Васильев Григорий, Гриша, Григорианц, Гри-Гри, студент-юрист. «Кто-то из приятелей сказал про Васильева, что он талантливый человек. Есть таланты писательские, сценические, художнические, у него же особый талант – человеческий. Он обладает тонким, великолепным чутьем к боли вообще» («Припадок», 1888).
Вася, «ученик V класса. Вид у него заспанный, разочарованный. «Это возмутительно! – думает он… – Разве можно давать детям деньги? И разве можно позволять им играть в азартные игры?» («Детвора», 1886).
