Веселовский Владимирович - Скрытая биография
Во всю длину стационара стояли четыре ряда двухэтажных коек, на них лежали матрасы, постельное белье, подушки и байковые одеяла. По другую сторону были небольшие помещения, по две койки в каждом. Сюда поместили наиболее слабых. В их числе оказался и я. Мой напарник, эстонец, умер через пару дней. Я не умирал, стал поправляться. Впоследствии я благодарил санитаров, притащивших меня в стационар. Здесь впервые за четыре года я лег в нормальную, с бельем, койку. Здесь было усиленное питание, внимательные фельдшеры и врачи. Было и еще одно преимущество перед находящимися в общей зоне – сюда охрана привозила посылки владельцам и хранились они у старшего санитара.
В зоне посылка выдавалась заключенному в проходной. Как только ее владелец появлялся на ступенях, на него набрасывались урки и все отбирали. В стационаре этого не случалось. Я помнил многие адреса своих московских друзей. Написал им и просил прислать по возможности рыбьего жира, сгущенки, чеснока. Откликнулись Галунины, Перины, Елена Никитина. Я стал получать от них посылки, как и другие обитатели стационара.
Получатели кое-чем делились с санитаром, хранившим посылки, но все остальное доставалось им. Перед каждым завтраком, обедом и ужином кто-то из нас вносил из кладовой посылочную добавку, и мы наслаждались вкусной едой. Люди поправлялись на глазах, повеселели.
Через месяц я выглядел здоровым человеком, хотя ноги оставались отекшими. При нажатии пальцем на голень оставалась ямка. Тем не менее меня выписали из стационара – надо было размещать очередную группу доходяг.
Меня назначили бригадиром. Это сулило некоторое облегчение в существовании – бригадир кормит в столовой бригаду, за что получает двойную порцию. Кроме того, бригадиры назначались дежурить по кухне, что позволяло хоть иногда поесть досыта. Я поправился, физически окреп. Теперь уже даже матерые урки не решались мне противоречить. Наступило лето 1949 года. Поспевали морковь, турнепс, картофель. Мы стали выходить под конвоем в поле. Пока мы работали, в больших котлах на кострах варился картофель. Этой еды было от пуза, а что-то пряталось на потом под одежду. Правда, вносить в зону что-либо, в том числе и картофель, категорически запрещалось. На проходной при обыске у каждого вытряхивались эти заначки. Трехразовое сносное питание плюс подножный корм быстро восстанавливали наши силы, доходяги преображались на глазах. Может быть, поэтому не было ни одного побега. С первым снегом в лагерь приехала медицинская комиссия ГУЛАГа. Определялась степень трудоспособности поправившихся заключенных. В медицинских картах ставились пометки: «ТТ» – может выполнять тяжелый труд, «СТ» – средний труд, «ЛТ» – легкий труд. В моей медицинской карте проставили «ТТ», несмотря на сильную отечность ног.
За это лето ко многим заключенным приезжали на свидание родственники. У меня теплилась надежда, что приедет Наташа: ведь лагерь находился не так далеко от Москвы – четыре-пять часов езды. Но она не приехала.
Однажды большую группу комиссованных зеков вывели за ворота. Нам выдали новые ватные штаны, телогрейки, ушанки и ботинки, тут же погрузили на машины и привезли на товарную железнодорожную станцию, откуда эшелоном довезли до города Кандалакша на Кольском полуострове. Колонну заключенных под сильным конвоем провели через город в зону лагеря. Правда, он назывался «колонией».
Здесь было двухразовое сносное питание, мы спали на двухэтажных деревянных койках с матрасами и подушками. Постельного белья не было. В бараках стояли умывальники. В зоне работала продовольственная палатка-магазин. Посылки можно было хранить в каптерке. Бригадирам разрешалось носить волосы. Была неплохая баня и «прожарка». Охрана зоны была усиленной – несколько рядов колючей проволоки, сплошной высокий забор и сторожевые вышки. В бараках и полуземлянках размещалось по четыре бригады. Общее число заключенных было тысячи две.
На территории лагеря, у проходной, находился штабной барак. Нарядчик назначался из заключенных. У него была картотека всех бригад. В обязанность нарядчика входило: присутствие на разводах, вывод бригад к воротам на работу, учет вышедших и оставшихся в зоне – освобожденных и прогульщиков. Он же учитывал выполнение плана работ побригадно. У штаба был сооружен большой щит, где вывешивали показатели труда бригад, фамилии отличившихся и отказников. В этой колонии нарядчиком был бывший летчик-штурмовик Володя Солнцев.
Кроме нашей колонии в Кандалакше находилось много ИТЛ, в том числе большой женский лагерь.
Заключенные работали в основном на двух объектах – на строительстве подземной электростанции на реке Нива и на строительстве крупного комбината по выплавке алюминия.
На стенде у штаба красовался призыв к отличным показателям в труде в честь приближающегося семидесятилетия «отца народов» – Иосифа Виссарионовича Сталина (21 декабря 1949 года). Наша бригада некоторое время работала в котловане будущей электростанции «Нива ГЭС-3», а затем на строительстве алюминиевого комбината. Нам досталось рытье котлована под фундамент заводской трубы. Под глубоким снегом открылись скальные породы, в которых предстояло выдолбить котлован диаметром метров пятнадцать, глубиной более пяти метров. Это была тяжелая, изнурительная работа. Основным инструментом были кирка, лом, лопата и кайло. Здесь пришлось трудиться и уркам. При всем старании выдолбить норму в два кубометра было невозможно. Низкий процент выработки не увеличивал пайку хлеба. Мы страшно уставали и мерзли на открытой местности. Несоответствие затраченного труда и питания снова вело к истощению.
За два месяца мы вгрызлись на глубину более трех метров. Попадавшиеся в грунте крупные валуны никак не разбивались ни кайлом, ни кувалдой. Тогда были подвезены дрова. Под валунами мы развели костры. От высокой температуры они раскалывались. Тепло костров, подтаивавший грунт до какой-то степени облегчали работу. Чтобы утром можно было спуститься в котлован, мы оставляли в грунте узкие перемычки разной высоты. Однажды я спрыгнул на заснеженную за ночь перемычку, неожиданно ноги соскользнули с узкого гребня. Последующий удар был настолько сильным, что я потерял сознание, оказавшись на дне котлована. Когда очнулся, я не мог вздохнуть от боли в ребрах. Меня освободили на пару дней от работы. Тем временем котлован под фундамент трубы был выдолблен.
Скоро начались строительные работы, появились вольнонаемные специалисты – арматурщики, строители, механики, электрики. Из заключенных также стали подбирать рабочих разных профессий. Я записался в электрики. Таких набралось около тридцати человек. Почти каждого из нас опросил инженер-электрик, определяя степень квалификации. «Теперь вам надо избрать бригадира!» – заключил он беседу. Его взгляд неторопливо скользил по лицам, остановился на мне. Так я стал бригадиром электриков.
