Иван Василенко - Артемка в цирке
Обзор книги Иван Василенко - Артемка в цирке
Иван Дмитриевич Василенко
Артемка в цирке
Приличное вознаграждение
Началось это у Артемки с того, что нашел он пантомиму. Шел от моря, где ловил бычков, и нашел. Лежала пантомима в песке, недалеко от берега, только уголок высовывался. Взял Артемка за уголок, потянул — книга; развернул, а печать какая-то странная: буквы крупные, редки и не черные, а синие.
«Что такое? — подумал Артемка. — Книга какая-то не такая…»
Взял под мышку и принес к себе в будку.
Артемкина будка стояла на базаре среди таких же покосившихся и закоптелых будок. На ней еще сохранилась отцова вывеска — сапог и надпись от руки: «Мастер Никита Загоруйко, прием Заказов и Пачинка». Но все знали, что Никита Загоруйко умер два месяца назад, и обувь носили чинить в другие будки. Если же случались такие, что не знали о смерти Никиты, то постоят, посмотрят, покачают головой — дескать, еще испортит малец — а уйдут. Досадно было: ведь Артемка мог не только латку поставить, но даже новые головки притачать, а вот не доверяют. Если бы не удочка, хоть умирай.
Артемка почистил бычки, вывалял их в муке и положил на сковородку. И тут, нагнув голову, чтобы не набить шишку, вошел учитель Борис Николаевич, у которого Артемка обучался в приходской школе:
— Косячки на каблуки поставить можешь?
Обрадовался Артемка, но виду не подал. Взял туфли, повернул вверх подошвой и деловито оглядел.
— Это можно, — сказал он, как говорил отец.
— А долго будешь делать?
— Да сейчас же при вас и сделаю.
Артемка обстругивал острым ножом подошвенную кожу, а учитель сидел на чурбане и дымил папироской.
— Так, значит, и живешь один? — спросил учитель.
— Так, Борис Николаевич, и живу.
— Ну, а зарабатываешь как? На жизнь хватает? Артемке хотелось пожаловаться на недоверчивых заказчиков, но не позволила гордость.
— Сами знаете, какие нынче времена: здорово не разживешься. Ну, а все-таки жить можно. Кому раз починю, тот уже другому не понесет.
— Да-а… — сказал учитель раздумчиво. — Ты скорей подрастай да женись. А то что ж так…
Артемка промолчал.
Учитель взял со стола запыленную книжку и вслух прочитал:
— «Тарас Бульба. Пантомима по повести Н. В. Гоголя». Что такое? Пантомима? — удивился он. — Откуда это у тебя?
— А это я в песке нашел. Возле моря. Хотел было почитать, да разве за работой успеешь.
— Подожди, — сказал учитель. — Что это я недавно читал? Ну да, так и есть, в газете объявление было от цирка: «Утеряна пантомима «Тарас Бульба». Нашедшего просим вернуть за приличное вознаграждение». Ясно, это и есть она. Тащи ее в цирк, да смотри не продешеви.
Артемка с интересом взглянул на книжку.
— А какое это такое — приличное?
— Приличное? Ну, значит, хорошее, не обидное для той личности, которая принесет. Рублей пять, а то, может, и десять.
Когда учитель ушел, Артемка достал с полки маленькое зеркальце и долго рассматривал себя: зеленые, как у кошки, глаза, нос гургулькой и желтые, выцветшие на солнце волосы, — нет, десять не дадут.
Артемка причесался, аккуратно завернул в газету книжку, как делал это с башмаками, когда отец посылал отнести их заказчику, и пошел к цирку.
Цирк был круглый, деревянный, большой. Оттого, что на всей площади, кроме него, не было других построек, он казался важным. На стенах, около входа, висели афиши, а на афишах боролись полуголые люди со вздувшимися мускулами, стояли на задних ногах лошади, кувыркался рыжий человек в пестром капоте. Ворота цирка оказались раскрытыми, и Артемка вошел в помещение, где стояли буфетные столики с досками под мрамор. Малиновая бархатная портьера прикрывала вход куда-то дальше. Артемка постоял, прислушался. Никого. Даже окошечко кассы задвинуто. Тихонько приподнял портьеру — запахло свежими стружками и конюшней. Шагнув вперед, Артемка увидел круглую площадку и невысокий круглый барьер, а за барьером вокруг площадки поднимались деревянные скамейки все выше, выше, чуть ли не к самому потолку. У Артемки даже в глазах зарябило — так их было много. А над кругом, высоко, как в церкви, на толстых голубых шнурах висела трапеция.
«Вот это самое и есть цирк, — подумал Артемка, — Огромнющий!»
Напротив распахнулась портьера, и оттуда выскочил маленький лысый человек. Он ударился ногами о барьер, подскочил, перевернулся в воздухе и сел на древесные опилки, которыми был усыпан круг:
— Добрый вечер! Как вы поживаете?
Артемка удивился: был ведь еще день. Но все-таки ответил:
— Ничего. Помаленьку.
Человек быстро повернул в его сторону голову, встал и сердито сказал:
— Дурак!
Артемка обиделся:
— Я не дурак. Я пантомиму принес за приличное вознаграждение.
— Какую пантомиму? — нахмурился лысый человек. Он подошел, взял из рук Артемки книгу и развернул ее:
— Ага! Вот оно что. Нашлась, значит. Ну, неси ее хозяину. Вон туда, показал он на портьеру.
Артемка пошел к портьере, а лысый человек быстро просунул голову и руки себе под ноги, заквакал и по-лягушечьи запрыгал по кругу.
«Вот чудак!» — усмехнулся Артемка.
Он уже протянул руку, чтобы раздвинуть портьеру, но в это время она распахнулась сама и, чуть не сбив Артемку с ног, на арену промчалась огромная бело-розовая свинья. Лысый взвизгнул, вскочил на свинью верхом, а руками схватил ее за уши. Пронзительно вереща, свинья помчалась по кругу, а лысый залаял так, что Артемка даже оглянулся — не гонится ли за ним собака.
«Ну, цирк!» — удивился Артемка.
Он раздвинул портьеру, сделал несколько шагов и остановился. Направо и налево, закругляясь, шел коридор. Откуда-то скупо пробивался дневной свет. Подумав, Артемка повернул направо. По одну сторону смутно вырисовывались деревянные переборки, как в конюшнях; другая стена была глухая. Артемка остановился, прислушался.
За одной из переборок он услышал сдержанный говор. Думая, что здесь и находится хозяин, Артемка осторожно приоткрыл дверь и очутился в небольшой разукрашенной афишами комнате. На топчане, лицом вниз, лежал огромный человек в желтых ботинках на толстой подошве и всхлипывал. Шея и руки его были иссиня-черные, а волосы курчавые и тоже черные. Чуть поодаль на табуретке сидел дед с большой розовой шишкой на лысой голове и утешающе говорил:
— А ты не обращай внимания, не расстраивай себя. Все они жулики и фараоны. Плюнь!
«Наверно, американские», — подумал Артемка про ботинки. А о самом человеке решил так: «Какие-то жулики и фараоны вымазали ваксой ему руки и шею, оттого он и плачет. А деду шишку набили».
Мужчина повернулся, и Артемка увидел, что и лицо у него было черное.
— Он мне сказал: «Ти черный дьявол. К твой черний морда никакой белий краска не ляжет. Это, — сказал, — нигде не бил, чтоб черний рожа играл белий человек».
«Негр!» — догадался Артемка.
— Дурак он, потому так и говорит, — отвечал дед. — Плюнь!
— Он мне сказал: «Ти борец, ти не есть актер. Публик смеяться будет».
— Ну и дурак! Другие же борцы играют!
— Я сказал: «Другие борци играют». Он сказал: «Другие борци белий, а ти черний».
После этих слов негр опять всхлипнул и горестно, как-то по-старушечьи, закачал головой.
Артемке стало жалко его.
— Эх, — сказал он, — как обидели человека!
Дед и негр одновременно повернулись к дверям.
— Чего тебе, хлопчик? — спросил дед.
— Пантомиму принес, — сказал Артемка. — За приличное вознаграждение.
— Пантомиму?.. — Дед подумал и решительно сказал: — Не требуется. Неси в театр. Там, может, примут.
— Зачем в театр? — поднялся негр. — Ти «Бульба» нашел?
— «Бульбу».
— Эта пьяная Самарин потеряла.
— А-а, — догадался дед, — это про которую в газете объявляли? Где же ты нашел?
— В песке, на берегу.
— Ишь, куда его нелегкая носила! Это он угорел от водки и полез ночью в море. Ну, неси хозяину. Пойдем, я покажу где.
— А вы не хозяин? — спросил Артемка.
— Я? — удивился дед. — Нет, хлопче, я не хозяин, я сторож. А хозяин сбоку кассы сидит. Все опасается, как бы кассир не убежал. Вот и хозяин, а тоже вроде сторожа. Ну, пойдем. Сейчас он тебе монету отвалит, держи карман!
Артемка пошел вслед за сторожем по коридору. Узнав, что дед — сторож, Артемка перешел на «ты»:
— Кто это тебе, дед, шишку набил?
— Шишку? — Дед провел рукой по голове и добродушно ответил: — Она у меня, хлопче, отроду тут сидит. Только раньше ее волосья закрывали, а теперь волосья, понятное дело, вылезли.
— А тот негр, чего он плачет?
— Роли не дают, вот он и плачет.
— А тебе дают? — спросил Артемка, думая таким образом узнать, что такое роль.
— Моя роль — в колотушку стучать да смотреть за вашим братом, чтоб чего не сперли.
— А разве крадут?
— А то кладут? — Дед показал на дверь: — Сюда вот иди, тут он.
